– Итак, сидя в диспетчерской лаборатории номер четыре, Арсений и Иван наблюдали за полетами секретных сверхзвуковых самолетов через специальные компьютерные системы. На мониторах отображались всевозможные диаграммы, схемы, координаты, записи с видеокамер, гистограммы образования воздушных масс и грозовых фронтов.
И так случилось, что друзья обнаружили одну очень странную закономерность в поведении молний в критические моменты.
Однажды, когда пилот едва не врезался в скалу во время грозы из-за плохой видимости, а предупреждающее локационное устройство, альтиметр и радиосвязь оказались повреждены, шаровая молния вовремя осветила горный утес, так что испытатель заметил его и вырулил. Таким образом, молния спасла ему жизнь.
В другой раз подобное произошло вблизи линии электропередач при скоростном сближении. Тогда белый светящийся шар попросту пережег провода пополам, и самолет пролетел прямо между падающих обрывков, не задев ни одного из них.
В третий раз помощь шаровой молнии подоспела ясным днем при встречном полете кондора. Несчастная птица сгорела, так и не долетев до земли, но зато пилот остался жив.
В четвертый раз возникла совершенно уникальная ситуация. Экспериментальный дозаправщик чуть было не сбил истребитель «F 15.5 Эос». Заправочный трос, как позже выяснилось, излишне гибкой, несовершенной конструкции, оборвался и намотался на хвостовое оперение истребителя. Руль высоты заклинило, а впереди предстояло столкновение с грозовой тучей и встречными турбулентными потоками. В хвосте начались расходящиеся вертикальные колебания – бафтинг. Вскоре весь корпус от ударов воздуха начало трясти так, что, еще немного, и он развалился бы. Тут, войдя в грозовой фронт, самолет стал стремительно сваливаться, его завертело в штопоре. Пилот изо всех сил рвал рычаг на себя, но это было совершенно бесполезно. Однако шаровая молния вновь, как всегда, появилась к месту и ко времени. Одна ее вспышка – и обрывки троса оторвались от хвоста, а пилот, выровняв машину у самой земли, вниз головой взмыл в небо.
Было также много других подобных случаев. И у всех у них проявлялась одна особенность. Та самая молния – именно та, которая не поражала технику, а спасала – возникала сама по себе. То есть не в эпицентре, где сталкивались две воздушных массы, а, скорее, в стороне, причем, во время относительного затишья. Иногда молния давала о себе знать еще задолго до грозы, а иногда – в хмурую погоду, при безветрии и мелкой измороси. В ясные же дни она вспыхивала чаще в горах, причем, даже и не думая приближаться к летному полю. Это легко можно было увидеть, если наблюдать одновременно за несколькими мониторами. Ну а слаженная работа Ивана и Арсения позволяла вести исключительно точные синхронные наблюдения, что удавалось далеко не всем ученым лаборантам, работающим парами. И, наконец, явно не простое совпадение: это всегда была не обычная молния – линейная, а редко встречающаяся ее форма – шаровая.