– И что ребенок? Выжил? – Кот и верил, и не верил, и боялся за ребенка, и искал в глазах Домового намек на ложь. Чудное время, чудные дела творятся.
– Выжил, куда ему деваться? – гордо сообщил Домовой. Он подобрал свое рукоделие и пятка на лапте быстро стала приобретать округлость. – Баба Маша потом поповскую дочку три дня травами отпаивала, от кровати не отходила.
Кот посмотрел сверху на бабу Машу. Женщина довязала носок, оборвала ниточку и тяжело поднялась. Может быть Юлькина прошлая жизнь это и есть баба Маша? Может быть Юлька – прирожденный врач? Кот вспомнил, как пришел домой с раненой лапой. Болело не сильно, кровищи только было много. Хозяйка сначала бегала вокруг него, боялась лишний раз лапу ощупать. Попытки лапу перевязать натолкнулись на кошачий протест. Потом появилась ОНА – переноска. Кот и моргнуть не успел, как оказался в переноске, а потом на столе у ветеринара. Там ему лапу залили какой-то вонючей и кусучей жидкостью. Нет, никакого врачебного таланта в Юльке не было. Даже очень скрытого. Петь она тоже так не умела. Вообще никак не умела. Ну подмурлыкивала что-то под заводной мотивчик, но чтобы вот так…
В душе все еще тлело удивительное и теплое трепетание, вызванное песней. А может остаться тут? Хорошо же. Казалось, так вот и лежал бы в тепле и ласке на печи. Болтал бы с Домовым. Слушал бы завывание метели в трубе. Может быть даже нашел бы общий язык с Чернышом. Ел бы домашнюю простую еду, ловил мышей и слушал вечерами бабкины песни, свернувшись клубком на теплой печной лежанке.
– А кто такой Банник? – вспомнил вдруг Кот не знакомое слово.
Домовой удивленно поднял реденькие брови.
– Банник он как я, только живет в бане. Баня – это там, где моются, – на всякий случай уточнил он.
Кот представил себе, как в Юлькином доме в ванной на полке с полотенцами сидит маленький человечек с мочалкой. Ну и зачем он там? Человечек из представления пропал.
Дверь с шумом отворилась, пропуская через себя морозный воздух, Черныша и укутанную в шубу тетку.
– Марусенька, пошли скорее! Настена рожает, поспеши, милая…
– Чего спешить-то? Настена твоя до утра не разродится, – повитуха достала из-под кровати корзинку и принялась в нее что-то складывать. Одновременно она давала указания Оксане, которая с любопытством наблюдала за сборами. – Поужинаешь и спать. Чтоб свечи не жгла, понятно?
– Понятно, – смиренно кивнула девочка. – А когда ты меня с собой возьмешь? Обещала же учить…
– Когда надо, тогда и возьму. Корову утром подоишь…
– Да знаю я все, – досадливо махнула рукой Оксана. – И про корову и про кур, и про печь, и про тесто…