— Мне кажется, ваши раны должны были послужить достаточным предлогом, чтобы не беспокоить вас.
— Два дня назад, может быть, и послужили бы.
В его глазах вспыхнули искорки смеха. Сирен придвинулась ближе, чтобы лучше видеть их.
— Вы хотите сказать, что… поправились?
— Не совсем, нет, но я чувствую себя лучше, чем кажется.
Чтобы подтвердить свои слова, он отставил бокал без видимого усилия приподнялся и сел, опираясь только на одну руку, вторая же спокойно лежала на согнутой ноге.
— Но тогда зачем? — резко спросила Сирен. Ей показалось невежливым заставлять его смотреть на нее снизу вверх и она опустилась перед ним на одно колено. Он пожал плечами.
— Причуда. Может быть, мне хотелось остаться. Возможно, я все-таки буду вояжером.
Улыбка тронула ее губы.
— Это непростой хлеб.
Он улыбнулся в ответ.
— Может оказаться, что и я не прост.
Она внимательно изучала суровые черты его загорелого до бронзы лица, твердый взгляд серых глаз. Наконец она проговорила:
— Вполне может оказаться и так.
— Вот это признание. — Он произнес это тихо, сводной рукой взял ее руку и поднес к своим губам.
Дверь каюты позади них с треском распахнулась. На пороге стоял Пьер, за ним — Жан и Гастон.
— Мадам Водрей была права, — прорычал Пьер.
Он метнулся вперед. Сирен вскрикнула, когда сильный удар в плечо отбросил Рене назад, и у него вырвался вздох от боли и удивления. Дюжий вояжер и его брат набросились на раненого. Рене увернулся и поднялся на ноги, опираясь на одну руку, которая запуталась в качающемся гамаке. Отскочив в угол, он пригнулся и замер в ожидании. У него в руках оказался кусок цепи с болтавшимся на конце капканом, он натянул его так, что заскрипели звенья.
— Перестаньте! Перестаньте! — пронзительно закричала Сирен, кинувшись к Пьеру и Жану, ухватив их за рубашки и отталкивая. Они замерли на полпути, увидев, чем защищается Рене. Сирен испытала облегчение, кровь прихлынула к голове, ей стало жарко, и в то же время дрожь охватила ее, когда она встала между Рене Лемонье и братьями.
Она повернулась к ним, считавшим, что защищают ее.
— Вы соображаете, что делаете?
— Даем ему урок хороших манер, милая, — сказал Пьер. — По собственному признанию мадам Водрей, они ему необходимы.
— Но что же она сказала?
— Что твоя улыбка, видимо, и есть лекарство, которое ему требуется.
— И это все?
— Этого достаточно.
— Достаточно для убийства? У него может снова пойти кровь, даже сейчас.
Пьер Бретон рассматривал человека в углу.
— На мой взгляд, он вполне хорошо себя чувствует.
Так оно и было, хотя он упал на одно колено, а его лицо побледнело. Сирен сказала: