— Вашу девственность. — Слова звучали нерешительно, как будто он сомневался в их значении. Они были произнесены тихо, потому что Гастон был рядом, а голоса братьев доносились с дамбы.
Она метнула на него испепеляющий взгляд.
— А как вы думали, что они охраняют? Мою благосклонность?
Такая мысль приходила ему в голову, хотя, по-видимому, высказывать ее было еще не время. Против этой мысли говорило лишь то, что с момента его появления она спала одна.
— Ведь вы как раз так и думали, правда? Я могла бы догадаться, ожидать этого от такого человека, как вы!
— Как я?
— Едва ли такой отъявленный распутник поймет это иначе. — Ее голос обжигал презрением.
— Вы ничего об этом не знаете.
— Я знаю достаточно. Вы человек, опытный в любви, и разбираетесь в женщинах. Для вас это все игра, большая охота — приятные минуты, хитрые уловки, сорванные поцелуи и дерзкие ласки. Но даже от таких людей, как вы, есть польза. Если бы вы не были ранены и ослаблены, я бы позволила вам научить…
Она запнулась, ужаснувшись тому, что едва не произнесла.
Он повернул голову и глянул на нее через плечо, грудь его вдруг напряглась совсем не от повязки, которую она накладывала.
— Вы бы что?
Ее широко открытые глаза встретили его взгляд, и густой румянец залил ее лицо до самых корней волос. Она склонилась к своей работе, но пальцы у нее дрожали. — Ничего.
— Не думаю, что мне следует этому верить.
— Я… я была раздражена и не подумала. Давайте забудем об этом.
— Вы собирались говорить о какой-то услуге, которую я мог бы оказать вам, если бы был в состоянии. Разве нет?
— Нет! — воскликнула она, пораженная его проницательностью.
— А я думаю, что да. Мне доставила бы огромное удовольствие возможность как-то отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Скажите же, как?
Кровотечение не было опасным; повязка, которую она наложила, видимо, остановила его. Она снова забинтовала его и подоткнула концы ткани, потом отстранилась, собираясь вставать.
— Не нужно никакой благодарности.
Его пальцы мягко и решительно сомкнулись на ее запястье.
— Это нужно мне. Говорите.
Его тихий чарующий голос как будто проникал в самую глубину ее души. Взгляд серых глаз завораживал, добиваясь ответа. Решительность, с которой он удерживал ее, возбудила в ней трепетное предчувствие и
смутное волнение. Она поняла, что ей хочется довериться ему; казалось, что это так важно. Она облизнула губы.
— Я просто думала, вот, я все время под надзором, меня так неусыпно стерегут. Иногда мне безумно хочется освободиться от этого. И, мне кажется, такое пристальное наблюдение не потребовалось бы, если бы я больше не была… девственницей.