Я подскочила к мужу, подбоченилась и выпалила:
– Да! Я встречалась с ним! Да! Я собираюсь строить с ним отношения! Съел? Да! Мне надоели твои претензии! Мы разводимся! И мне плевать хочешь ты или нет, против ты или за! Плевать, слышишь? Я больше тебе не жена!
Тимур аж опешил от моего выступления. Сделал шаг назад, затем вперед, схватил меня за руки и чуть встряхнул, будто пытался вернуть с неба на землю.
– Да ты понимаешь, что он несерьезно? Что он поиграет тобой и бросит?
– Я не хочу с тобой ЭТО обсуждать! Ты мне больше никто!
Тимур еще какое-то время держал меня или держался за меня, не знаю уж как сказать правильней. Смотрел не отрываясь, будто гипнотизировал. А затем резко отпустил.
И рванул к выходу.
– Я тебе искренне советую вначале пообщаться с Аней, а уже потом принимать судьбоносные решения. И да! Я еще готов обсудить условия нашего примирения!
Он вышел за дверь прежде, чем я успела сказать хоть слово.
Замок щелкнул и в квартире повисла пугающая тишина.
А в моих ушах все еще звенело: «Я тебе искренне советую вначале пообщаться с Аней, а уже потом принимать судьбоносные решения».
В голове крутились и складывались как картинки в калейдоскопе факты, события, фразы.
Анино поведение, когда Шиковский брал меня на работу.
Ее странные взгляды в сторону Азамата – словно она чего-то ждала, на что-то еще надеялась.
И ее отказ объяснить причину своего увольнения…
И очень кстати телефон зазвонил, показывая, что это Аня решила выйти на связь.
Я взяла трубку, ощущая, как внутри что-то сжимается. Уже не пружиной, словно тисками.
– Нам очень нужно поговорить! Срочно! Поверь, это не только в моих, но и в твоих интересах! – голос подруги звучал очень странно. Одновременно виновато и зло. Словно она чувствовала, что сделала мне плохо и все равно хотела сделать еще хуже.
Так могла говорить только брошенная, обманутая женщина!
Я это чувствовала всем своим существом.
– Я приду к тебе… через час…
Я сказала и сбросила вызов.
* * *
Аня открыла дверь так быстро, словно дежурила возле нее в ожидании моего прихода.
Резким жестом пригласила меня на кухню за стол, где уже остывали две чашки чаю.
Села, встала, прошлась по комнате.
Снова села, глотнула чаю и выпалила:
– Я была любовницей Шиковского!
Выпрямилась и воззрилась так, словно я должна была от этих слов растаять, как Снегурочка под жарким весенним солнцем.
Я отпила немного чаю и ответила:
– Я догадалась.
Аня немного помедлила. Еще раз прошлась по комнате. Казалось – она принимает какое-то важное для себя и даже для меня решение. Поэтому медлит и не может собраться с мыслями. А может заставить саму себя?