Не его мать, нет. Но вспомнить чей, не могу.
— Мне это не нравится, не ожидал, что так относишься к моей дочери, — мужской голос, который я не могу распознать. — Наиля, а ты что молчишь? Разве я тебя так воспитывал?
Догадка озаряет меня быстро. Ее отец, конечно же. Ее спина, позади которой я стою, напрягается. Между ней и отцом всегда были натянутые отношения. Сложные.
— Я привела ее, Тагир. Мы можем приступить к трапезе, — покорно склоняя голову, говорит первая жена, а после делает резкий шаг в сторону.
И моему взору предстают гости этого дома. Наши взгляды с Юсуповыми встречаются. Время будто останавливает свой бег. По воцарившейся тишине догадываюсь. Они узнали меня так же, как и я их.
Перевожу взгляд направо и вижу родителей Тагира. Глаза его матери расширены, рот перекошен, выдавая гримасу тупой боли от нахлынувших воспоминаний.
А вот отец мужа более сдержан, только надвинутые на лоб брови говорят, что он человек, а не робот. Сил, чтобы смотреть на них дольше необходимого, взять неоткуда, поэтому я отмираю и смотрю налево.
Мать Наили шокирована, но более благосклонна, ведь нас не связывают узы кровной мести и жестокого убийства. А вот отец бывшей подруги почему-то резко нахмурился, с тревогой посмотрел на Тагира. Но было всё это так мимолетно, что в какой-то момент какофония звуков снова ворвалась в мое сознание.
— Позвольте представить вам мою жену, Ясмину Булатову, — встал со своего места во главе стола Юсупов-младший и поднял бровь, окинув недовольным взглядом мою непокрытую голову.
— Где твой платок? — прошипела в тот же миг Наиля, а затем сказала уже громче, обращаясь к собравшимся: — Вторая жена родит нам ребеночка, здорово, правда же?
И ее слова разрывают пространство, как взорвавшаяся бомба.
— Не бывать этому! — выплевывает отец Тагира.
— Позор на наши головы! — начинает истерить его мать. — Да как ты мог, сын! Разве я тебя так воспитывала?!
Родители Наили молчат, недовольно поджимая губы и кивая, поддерживая своих друзей. Пока слово не берет ее отец.
— Чему ты радуешься, дочка? Я запретил тебе общаться с этим отродьем! — рык и взгляд на меня, полный презрения и ненависти.
Дергаюсь от такой неприкрытой чужой негативной эмоции. Горечь течет по венам от несправедливости, царящей в мире. Этим людям я не сделала ничего плохого, но они всё равно считают себя вправе обзывать меня ничтожеством, отродьем, недостойным уважения и жизни.
— Ахмет! — громко пресекает Тагир, глядя строго на своего тестя.
В обычных семьях зять не посмел бы поднять голос на отца жены, ведь это стыдно: перечить старшим уважаемым людям. Но с Юсуповым всегда всё не так, как у других. Поэтому сейчас я без удивления смотрю на то, как поджимает губы отец Наили, но сразу же затыкается, не посмев перечить хозяину дома.