Мгновение и выражение лица меняется.
– Не может быть, – шепчет едва слышно.
– Что случилось? – поднимаюсь из-за стола вслед за старшей подругой. Она бежит на выход, я за ней.
– Красава жив? – спрашивает у меня один из оперативников.
Что значит «жив»?
– Майор ранен, – шепчет Домна, бегущая к лифту.
– Ранен? – слово застывает на вмиг пересохших губах.
– Встречаемся в холле через пять минут.
– Идет!
Разбегаемся по кабинетам за вещами. Ровно через семь минут запрыгиваем в служебный автомобиль.
Губы Доминики трясутся, поэтому не решаюсь спросить, в каком состоянии Красовский.
Набираю Васюту:
– Красовский. Что с ним? – кричу в трубку.
– Андреева, майор дал тебе четкие указания – затихнуть и сидеть в кабинете. Вот и сиди. Без тебя справимся.
Трубка отключается.
Так грубо? С чего бы?
Руки замерзли, а зубы цокают. Только сейчас замечаю, что не застегнула плащ, китель плохо греет в такую ненастную погоду. Уже октябрь.
Синий взгляд пронзает насквозь:
– Полина, Вы с Климом встречаетесь. Это правда?
Цепенею от ужаса. Набираюсь духу, чтобы врать напропалую, но блондинка опережает, берет мою руку в свою:
– Андреева, если мы подруги, тогда не лги. Правду говорят сплетники?
Киваю.
Сквозь слезы Домна уточняет:
– Насколько серьезно?
Жму плечами. В себе-то я уверена, а вот, зная характер Клима и его бэкграунд, – в нем не на все сто.
– Я его люблю, – это всё что могу сказать сейчас.
Домне и этого достаточно. Разочарованно отворачивается к окну.
Автомобиль подъезжает к первой градской, выскакиваем, несемся вперед к крыльцу.
На посту нас останавливают, суем корочки под нос медсестре.
– Его оперируют, – сестричка роняет взгляд на часы, подмечает, – операция только началась. Вон там присаживайтесь на диванчике.
Следуем ее совету. Садимся. Время тянется неумолимо долго.
В голове одни воспоминания.
***
В первый раз встречаемся на Патриарших. Меня трогают за плечо:
– Полина, вот ты где.
Поворачиваюсь, недоуменно смотрю в зеленовато-серые глаза. Умные, по-б…. красивые, хитрые.
Клим осматривает внимательно с головы до ног. Останавливается на ботильонах, которые я так и не успела сменить на кроссовки.
Мне всего двадцать один. Но благодаря папе я вхожа во многие круги, и неудавшихся женихов в моей жизни было уже штуки три. Ровно на один вечер.
Они интересовались лишь моим состоянием и без умолку хвастались собою и своими достижениями.
Все ухоженные, подтянутые. Для чего? Чтобы выгоднее себя презентовать, продать таким богатым дурочкам как я.
Не выгорело. Слишком сильно они раздражали.
Сейчас стою перед мужчиной не моего круга и понимаю, что вот он тот самый человек, которого я так долго ждала.