Дальше пошли процедуры. Измерили температуру, давление, сделали укол в ягодицу. Живот все ныл и ныл, и я даже не вздрогнул от укола иглы, как это обычно бывало. Я только начал привыкать к своему сопровождающему, я почти с ним смирился, а он неожиданно решил меня покинуть. После процедурного кабинета не повел меня обратно в палату. Мы шли по коридору и остановились у двери с табличкой "Заведующий отделением Соболев Эдуард Владимирович". Медбрат постучал, и, не дожидаясь ответа, сам открыл дверь.
– Можно?
Не знаю, что ему ответили, но он легонько втолкнул меня в кабинет и захлопнул дверь. Кабинет заведующего оказался чуть больше моей палаты. Но в нем оказалось большое окно, почти на всю стену. Наверное, все-таки вечер, решил я. Дождь прекратился, оставив после себя низкое серое небо, все мокрым под ним и запах сырости, который проникал даже в этот замкнутый мир, состоящий из множества маленьких неприветливых комнат. Ну и хорошо, что нет такого окна в моей камере, (то есть палате), подумал я, за ним я только бы и видел, что этот маленький двор, полуразрушенные хозпостройки, высоченный забор. Еще в кабинете стоял небольшой диванчик, и стол с компьютером, за которым сидел заведующий. Заведующий мне показался молодым, чуть старше моего надзирателя, (то есть медбрата), худощавый, модно подстриженный, почти как Валера когда-то, и, конечно же, в белом халате.
Я долго стоял у двери, смотрел то в окно, то на сидящего за компьютером человека. Тот был занят, и я в глубине души надеялся, что постою так тихонько и меня заберут обратно в мою коморку.
– Садись, – сказал он мне.
Я бы хотел на диван, но сел на стул, напротив врача. Тот на меня даже не взглянул, смотрел в монитор, нервно поддергивал мышкой, хмурил брови. И опять эта боль и тяжело дышать, а в кабинете тихо так, что щелчки от нажатия на мышку кажутся неприлично громкими. Я ждал, ждал и услышал свой сдавленный голос:
– Опять умирают…
А мышка всё продолжала цокать.
– В моем отделение никто и никогда не умирает, – ответил заведующий.
Говорил он медленно, растягивая слова. Свободной рукой подпирал подбородок, отчего сказанное оказалось невнятным, будто он говорил с набитым ртом.
– Все здоровы и счастливы, – добавил он, – ты ведь здоров?
Я кивнул, что здоров. Про живот говорить не стал. Но он ведь на меня не смотрел, наверное, подумал, что я промолчал.
Цок-цок свой мышкой.
– Как приехал сюда помнишь? – спросил он, наконец.
– Нет, – ответил я быстро.
Заведующий облизал тонкие губы и приблизил лицо к монитору. Мышка в его руке резво забегала по коврику. «Ну же!» – шепнул он не мне. А потом, приподняв мышку, бросил ее на стол. Я вздрогнул.