Роза недовольно:
– Нет, это Ладин брат, Леша.
– Очень приятно. – Улыбка женщины стала еще шире. – Марина Алексеевна, – представилась она, – разувайтесь скорей, будем пить чай!
– Он не хочет, – ответила за меня Роза, а я уже начал разуваться.
– Хочу, – поднял я глаза на Марину Алексеевну.
Я хотел чай, обжигающе горячий чай и все что к нему предложат.
– Розочка ставь чайник! – весело скомандовала хозяйка.
Я устроился в уголке у окна и устроился очень удачно, у батареи, подсунул под нее ноги в сырых носках, прижался к ней, горячей и ребристой, боком. Чай пили втроем. Мы с Розой молча, потому что я был полностью поглощен душистым чаем и составлением бутербродов к нему, мазал хлеб маслом, сверху клал кусочек сыра, потом колбасы, или огурчик с салом, или помидорку с сыром… А Роза молчала демонстративно, недовольно. Зато Марина Алексеевна, ничуть не тяготясь нашим молчанием, рассказывала о своем детстве, молодости, о первой встрече с Розиным отцом, потом плавно переключилась на саму Розу. Начала с ее несносного поведения внутри самой Марины Алексеевны, а там – пеленки, песочницы, велосипеды.
А я пил, ел, и с удовольствием смотрел на ее улыбчивое, очень подвижное лицо, в свете которого размывалось, растворялось то хищное и насмешливое лицо, которое я хотел скорее забыть. Невольно улавливал отрывки фраз, и думал, что так счастлив я, наверное, был только в детстве. А может и никогда не был.
–… Она ведь школу окончила с золотой медалью. Потом в пединститут поступила. Но это оказалось не ее. Мы это поняли когда…
Еще я думал, что эта женщина очень добрая, и что вся жизнь должна быть наполнена такими. Марина Алексеевна должна была быть моей учительницей в школе, нет, всеми учительницами, все одиннадцать лет, продавщицей в магазине, кондуктором в автобусе, мамой детей, с которыми я играл на улице, медсестрой в психоневрологическом отделении городской больницы, которая бы позаботилась о том, чтобы борщ нам готовили вкусный, и чтобы батареи были горячими, а руки у Кати теплыми.
– … Розочка в поисках себя. Я ей всегда говорила, чтобы выбрать, чем заниматься в жизни, дело по душе, надо долго и упорно искать…
Роза любит маму, думал я, наблюдая, как она кривит губы и закатывает глаза, изредка вставляя возмущенное «мама!». А может, это я уже любил эту веселую, болтливую женщину. Стоило мне полюбить Веру и стало так легко любить кого-то еще.
Чай в моей чашке закончился, и радушная хозяйка налила мне новый.
– Пейте!
«Ну пей уже, я тебя расколдовала!». И я пил, а еще ел круглые печеньки, которые испекла Роза, макая их поочередно то в клубничное варение, то в жидкий, янтарного цвета мед. Наконец откинулся на спинку стула, выдохнул искреннее «спасибо».