– Ладно-ладно, – кивнув, я перестаю валять дурака. – Мне нравится осень, раннее утро и бледно-желтый цвет. Я не испытываю большой любви к животным, но мне понравилось заботиться о них. В детстве я питался ужасно невкусной едой, так что любое съедобное блюдо автоматически становится моим любимым.
– Это… из-за твоих родителей? Они тебя плохо кормили? – меня трогает тревога в ее голосе, но я расстроен, что наш разговор снова скатился в эту степь.
– Типа того, – шепотом отвечаю я.
– Мне жаль, – она наощупь находит мою руку под одеялом и крепко ее сжимает.
Я вспоминаю то, о чем не хотел говорить ей с самого начала, но теперь осознаю, что больше не могу молчать.
– Мама села за руль в пьяном состоянии. – Как же, черт возьми, трудно произносить эти слова вслух. – Они поехали в магазин, где проходила распродажа алкоголя. В момент аварии я переписывался с папой. Когда он вдруг перестал отвечать, я сразу понял, что что-то случилось. Но все равно продолжал отправлять ему сообщения. Десятки, а потом и сотни сообщений. Я впал в настоящее безумие. Когда пришел полицейский, я сказал ему, что он все перепутал. Что я прямо сейчас переписываюсь со своим папой. Что он и мама вот-вот вернутся домой.
– Сеня… – Диана придвигается ближе и обнимает меня одной рукой, как обнимал ее я этим утром.
– Когда он забрал из моих рук телефон и увидел все эти сообщения… Только тогда до меня дошло, что их больше нет.
– Когда мой брат перестал тебе отвечать… – она зажмуривается, видимо, осознав, что натворила.
– Я словно заново прожил тот день. И сейчас, когда оказалось, что он не просто игнорировал меня, а умер, как и родители…. Выходит, что все повторилось.
– Прости меня, – заплакав, Ди убирает руку и отстраняется, словно теперь стыдится быть рядом.
Несмотря на разрывающееся от боли сердце и наполненные слезами глаза, я понимаю, что еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Как же сильно хочется прижать ее к себе и обнимать-обнимать-обнимать!
– Я и подумать не могла, что тебе так тяжело, – сокрушается она, видимо, продолжая прокручивать в голове услышанное.
– Все уже в прошлом, Ди, – успокаиваю я ее. – Ты не могла знать. И хотела как лучше.
– Тебе лучше уйти, – заявляет она, отодвигаясь.
И кому так будет лучше? Точно не мне.
– Почему?
– Ты что, не видишь? Ничего хорошего из нашего общения не выходит.
Жаль это признавать, но она права. Любой наш разговор сводится к болезненной для кого-то из нас теме. И, возможно, так будет всегда. Мы будем смотреть друг на друга и вспоминать все то плохое, что происходило в наших жизнях еще до нашего знакомства. Но мои потери и без того слишком велики, чтобы я позволил себе лишиться еще и ее.