Кроме позора ничем не обогатишься.
На третий день в классе появились жертвы моих козней. Непоправимого ущерба красоте я, к моему облегчению, не разглядела. Претензий ко мне они не предъявлял, в сторону старались не смотреть, а зацепившись взглядом, спешно опускали глаза. Ну и хорошо. Нельзя сказать, что ситуация меня не устраивала. Так получилось, что в школу я попала не по месту прописки, школа была почти в центре города, народ тут жил соответствующий. Судья, глава районной администрации, солист оперного театра – вот примерный уровень должностей родителей моих соучеников. А тут вот ходит что-то непонятное. Точнее всего, наверное, мой статус соответствовал положению мещанки, чудом попавшей в Смольный институт благородных девиц. И носики утонченно морщат, и в спину плюют, и за глаза, по-французски, обсуждают. Конечно, за регулярное списывание некоторые учащиеся были готовы улыбаться при встрече, но это уже мне было не надобности. Поэтому проучилась я много лет по принципу «одна на льдине», и новое положение меня абсолютно не напрягало.
Так, вроде бы у меня все устаканилось, но как-то у кабинета истории, полыхнуло у меня лицо жаром, значит, опять кто-то гадости обо мне говорит. А тут и вертеть головой не надо, вон Наташенька Богоявленская, со своими подружками, и пара мальчиков в кружок встали, и что самое интересное, один из мальчиков сосед мой по парте, Андрюша Козлов, которому, как я заметила, Наташа усиленно глазки строит.
Вместо того, чтобы мирно пройти мимо, так как разговаривали и хихикали они тихонько, и слышать ничего я не могла, черт меня дернул на обострение ситуации. Подошла я сзади, аккуратненько Богоявленскую по плечику пальчиком постучала, а когда она недоуменно обернулась, ехидненько так спросила:
–Что Наташенька, опять гадости обо мне говоришь, еще раз услышу – сделаю больно, ты поняла?
Гляжу я в бледное от ярости лицо Наташи, а у самой от страха душа вся заледенела. А вдруг не выдержит она такого унижения в присутствии симпатии своей – Андрюши, соседа моего, разлюбезного? Но и спускать такое нельзя, промолчишь раз-другой, и все вернется на круги своя, а по новой весь класс на место ставить – не факт, что во второй раз получится.
Молчание затянулось, Наташа на меня смотрит, а все на Наташу, команды ждут. Придется опять идти на обострение, шагаю к ней вплотную, носком наступая на краешек подошвы новеньких туфелек Богоявленской.
– Наташа, ответа жду…
Она молча кивнула.
Отступаю назад, делаю книксен, улыбаясь:
–Вы так любезны…
Снова шаг вперед:
– Пройти могу?