— Значит, все, кто ушёл из Златограда, ходячие мертвецы?
— Я ещё не знаю, все ли. Но я могу это проверить.
— Проверь, Руда. Завтра и проверь.
— Может, лучше сегодня?
— Нет, сегодня ты пойдёшь со мной в дом, сядешь у очага и поешь. Потом ляжешь спать. А с утра мы соберём людей и проверим всех.
— Своих-то хоть можно сегодня? — спросила я, едва сдерживая улыбку.
— Неуёмная, рудая, любая… — шепнул он, запустив пальцы мне в волосы. — Айда своих, но потом спать.
Я взяла его за руку и сказала тихо:
— Люблю тебя, мой князь.
— Да какой я теперь князь, ежели у меня больше и народа-то нет, — отмахнулся Ратмир.
— Князь, князь. Пока останется хоть один человек из твоего народа — ты будешь князем. А нет, станешь просто Ратмиром.
Мы пошли к дому — медленно, словно оттягивая момент истины. Мои пальцы ловили тепло ладони мужа, и я радовалась, что он останется со мной, а не закончит свои дни в подземной пещере. Радовалась, ощущая рядом его плечо. Сильный мой, любимый мой, любящий… Мой князь навсегда! Даже если мы останемся только вдвоём.
В доме нас встретил хор голосов, которые кричали все вместе, но почти одно и то же:
— Княгинюшка! Как же ты нас напугала!
— Руда, разве можно так беспечно?
— Травница, умалишённая ты баба!
— Милые мои, — растрогалась я, принимая в объятия сначала Забаву, потом Мыську с Отрадушкой на руках, а потом и Бера. Даже Голуба смахнула слезу с морщинистой щеки, ворча что-то о «княгинях, которые скачут по ямам», и из уст вредной поварихи это было самым настоящим признанием в любви. Муж Забавы, статный бородач-кузнец, подтащил к очагу табуретку, а Вранка, которую в последнее время не было ни видно, ни слышно, молча сунула мне прикрытую рушником плошку. Я открыла, понюхала томлёную репу и улыбнулась сама себе. Боже, хоть бы они все…
— Так.
Я встала, вернула Вранке плошку и решительно оглядела все семейство. С кого начать?
— Бабы, налево за занавесь, мужики, оставайтесь тут.
— Чтой-то снова за причуды? — насторожилась Забава. Я махнула на неё рукой:
— Иди без разговоров!
Качая головой и ворча, она послушалась. Мыська, Вранка и Голуба тоже смотрели на меня подозрительно, однако все собрались за занавеской у телеги, на которой спали Забава с мужем. Я кивнула ключнице:
— Рубаху развяжи.
— Да что глядеть-то собралась? — не выдержала Забава. Я рявкнула:
— Развязывай! Быстро!
Мыська округлила глаза, и они у неё стали огромными и полными страха. Я пихнула её локтем и сказала со смешком:
— Да не бойся ты.
Но смешок — это я хорохорилась. Боялась страшно, что сейчас увижу чёрную дыру… Поэтому вздохнула пару раз, словно набираясь смелости, и приложила ладони к груди Забавы — между её полных сисек. Вгляделась в контуры сердца и лёгких. Выдохнула: