Между нами говоря, при мысли о нём мне так и хочется сладко облизнуться. Но тсс! Это же секрет, как вы понимаете. Мне разные мужчины нравятся. Иногда – смазливые мальчики, иногда – матёрые мужчины. Вот этот капрал – из последних. Я и сам высокий, но он даже чуть выше меня. Крепкий, грудь широкая, подбородок квадратный. С ямочкой, ммм. Вообще-то я раньше не замечал за собой любви к подобному, но никогда не говори «никогда», верно? Да, не ожидал я, что мне может настолько понравиться такая нарочито грубая внешность – рубленые черты лица, подбородок опять же… Глаза у него очень светлые. Это необычно, потому что волосы довольно тёмные. Мягкие. Сужу по тому, что они зачёсаны, а не торчат «ёжиком», как у многих. Пальцы длинные, хоть и грубые, мозолистые. Приятные. Может, я бы даже хотел их поцеловать. Но больше всего мне покоя не даёт его широкая грудь – так и хочется провести по ней руками. Стоит этой картинке мелькнуть в сознании, и низ живота сладко сводит. Может, всё-таки выделить время на последнее удовольствие? Превратиться в грибное удобрение я всегда успею.
А ведь если подумать… Он сейчас там, в камере. Один. И больше никого здесь нет. Теперь я и в самом деле облизываюсь. Нет, я не смогу. Он только испортит мне всё удовольствие своим презрительным взглядом. А если завязать глаза? Эта мысль заводит по-настоящему. Хоть раз в жизни прикоснуться к мужчине, хотя бы… Впрочем, посмотрим, куда это меня заведёт. Но, в конце концов, я в любой момент могу уйти.
Смотрю на часы. Допустим, у меня есть минут двадцать-тридцать. Перед неизбежной смертью – стоит рискнуть.
***
Спускаюсь. В подвале для важных пленных – очень даже комфортные условия: светло, тепло и тихо. Хорошая звукоизоляция.
Оставляю свет в коридоре за углом. Пусть будет полумрак. Нервно сглатываю и двигаюсь вперёд.
В этом подвале – только одиночные камеры. Заключённых приковывают к стене – шею, запястья и лодыжки. Ну, чтобы быстрее появилось желание говорить. Пытать проще, опять же.
На какую-то секунду мне кажется, что его камера окажется пуста. Но нет. Я закрываю глаза. Ещё есть время уйти. Ладно, к чёрту. Есть такое выражение «Умирать, так под музыку» – и вот здесь оно в самый раз.
Тяжёлым уверенным шагом подхожу к камере, открываю дверь. Он напряжён, но старается этого не показывать. Достаю из кармана длинную тряпку, подобранную во дворе, и как следует завязываю ему глаза. Я думал завязать и рот, но ладно. Попробуем так.
Что дальше? Может, всё же уйти? Несколько секунд я пытаюсь отдышаться – сердце колотится так, что, кажется, вот-вот застрянет в горле. Мягко кладу руки на грудь капрала, и он ощутимо вздрагивает.