Пять человек тут же выбежали из здания и рванули к машине, пригибаясь под сильными ударами ветра.
– Где ещё один? – закричал я раздражённо.
– Он вскрывает капсулу! – прокричал кто-то из людей, пробегающих мимо меня.
– Немедленно в машину! – заорал я злобно, представляя, сколько дряни сейчас попадёт внутрь, пока дверь открыта.
Я промчался через шлюз, вбежал в коридор и повернул направо. Передо мной предстала задымленная Спальня. Прожектор выхватил из темноты человека, который в отчаянии бил по боковой пластиковой стенке голыми руками.
– Немедленно в машину и закрыть дверь! – приказал я. – Шлемы не снимать! Ждать меня!
Мужчина отскочил и убежал. Тогда я размахнулся и как следует саданул топором по корпусу капсулы. Пластик треснул, но не разрушился.
– Внимание! – внезапно ожил громкоговоритель. – До взрыва реактора осталось одиннадцать минут!
Меня это жутко испугало и подстегнуло. Матерясь и проклиная неизвестно кого, я бил наотмашь, снова и снова вонзая острый кусок металла в белый пластик.
– Давай же, сука! – кричал я в злобе и в отчаянии. – Давай!
Наконец-то корпус поддался, и от него отлетел здоровенный кусок. Я ударил ещё несколько раз, а потом руками отодрал фрагмент величиной с мою голову. Внутри обнажились ряды ячеек, заполненных ампулами с препаратами. Чёрт, но что из этого именно снотворное?!
Я упал на колени и стал лихорадочно шарить руками по ячейкам, выхватывая стекляшки и поднося их к стеклу шлема, чтобы попытаться прочитать хоть что-то. Руки дрожали от страха, пот заливал глаза, буквы плыли, и от этого всего я злился ещё больше.
– До взрыва ректора осталось девять минут! – вклинился в сознание станционный компьютер.
– Сука!
И вдруг я закричал уже от радости, когда на маленьком голубом стеклянном цилиндре мелькнуло слово «снотворное». Рискуя порвать перчатки, я жестоко вырывал ампулы из ячеек и пихал их в карман на груди. Пять, шесть, семь! Всё!
– До взрыва реактора осталось восемь минут! – бесстрастно и жестоко объявил компьютер.
Я вскочил на ноги и выбежал в коридор, напоследок бросив взгляд на открытые капсулы, в которых лежали уже мёртвые тела колонистов. В шлюзе я чуть не упал из-за предательского песка, но чудом удержался на ногах и выскочил под открытое небо.
Буря ревела, в небе полыхали бесчисленные молнии, а датчик радиации вопил как резаный, предупреждая о запредельном облучении.
Пригибаясь и стараясь не упасть, я шагал к машине. О беге и речи не шло, потому что приходилось преодолевать чудовищное давление ветра. В голове билась только одна мысль – не упасть, главное не упасть! В серо-коричневой пелене яркие фары машины выступали в качестве маяка, на который я ориентировался, задаваясь вопросом, какого чёрта я поставил машину так далеко от выхода.