– То есть всё-таки манипуляция, но непрозрачная… – хихикаю я и провожу пальцами по Костиной щеке. – А я вот думаю, что некоторым просто красивые глаза помогают в жизни… Интересно, кстати, кто твои родители?
– Таня… – Он переворачивается на бок, подпирает висок кулаком. – Ты не думала, что ненастоящим может оказаться буквально любой?
Снаружи врывается сирена скорой. Всполохи проблескового маячка из раздёрнутых штор пробегают по нашим лицам. Окна здесь на улицу, никак не могу привыкнуть.
– О…
– Да. Моя мать была ключевым звеном моей ячейки.
Я распахиваю глаза:
– Эрик убил твою мать?
– Нет. Я сам.
Сглатываю. Что здесь скажешь? И леплю невпопад:
– Ты… на неё похож?..
– Ничем. В детстве я несколько раз порывался сбежать к отцу в Москву, но сеть держала: кто-нибудь всегда отлавливал ещё по пути на вокзал.
– Слушай… а как вообще это… твой генетический код – он…
– Всё как обычно. У них есть генетический код. Правда, с особенностями… Я их не унаследовал. Но это редкая случайность – что я оказался нормальным. Если даже у двух людей может родиться полноценный член сети…
– Офигеть, и что это за хрень… Да что здесь вообще происходит?!
– Ничего нового, в философском смысле. Кровное родство – не особенно значимая вещь. Не страшно.
Он прижимает меня забинтованной рукой – наверное, с расчётом, что я не рискну пошевелиться и сбежать в свою квартиру переваривать новый виток экзистенциального кризиса.
– А знаешь что страшно? – шепчу прямо ему в щёку. – Как я всего этого не чувствовала! От них. Бред какой-то… Очень страшно! Я вспоминаю… Иногда они будто… выключались целиком, будто это не личность… то есть, я понимаю, они и не были, но… тогда-то я не знала. Ладно…
Подаюсь слегка назад. Костя резко бледнеет:
– Таня, их всех уже не существует, ты помнишь?
– Всё, стоп. Прости меня…
Не радует этот поворот. Не идейно – а потому, что разговор закрутился вокруг моих переживаний. Хотя я поделилась хаосом в мыслях, а Костя – чудовищной историей из прошлого. На которую я не в состоянии правильно отреагировать.
Он закусывает губу.
Осторожно разворачиваюсь к нему спиной. Беру за руку, трогаю краешек бинта:
– А почему чипы не отторгаются? Они ведь… это частично биологические объекты, да?
– У них по какой-то причине иммунная привилегия. Как у эмбриона…
– Ясно. – Я сминаю подушку плечом, устраиваясь удобнее. – Костя… я просто не знаю, что сказать… это не значит, что мне всё равно.
– Понимаю. Таня, я изучил твоё досье. Оно подробное. Это не совсем то, как ты его себе представляешь. Сеть пишет все пересечения. Я знаю всё. И то, о чём тебе… наверное, больно говорить. И тоже не представляю, как реагировать. Поэтому ты не должна… Таня, всё это в прошлом. У нас теперь есть реальность. Давай, пожалуйста, останемся в ней, хорошо?