– Почему ты в начале говоришь, что я самый лучший для тебя человек, а потом так спокойно выкидываешь меня?! – одним потоком сказала я.
– Что? – лишь вымолвил ты в ответ.
– Это всё! Всё, – продолжала я, стараясь не показывать на лице то, насколько мне больно, – Не ты! Не твои улыбки, не твои смешки, не твои комментарии! Это всё – не ты!
– Арьяна, – хотел вставить что-то ты, но я сорвалась.
– Даже это не то!
С этими словами я развернулась и побрела в другую сторону. Хотелось кричать, визжать и крушить предметы, но вместо этого проснулась какая-то другая я, и наружу захотели выбраться рыдания. Я пыталась убедить свои слезы сбежать с моего лица, но они явно не хотели этого делать. И в момент, когда ты нагнал меня, по щеке уже стекала зловредная не подчинившаяся капля.
– Послушай меня…
– Давай только без «я тот же», «все так же», и без всяких слов, которые ты говоришь, словно просто для того, чтобы отвязаться! – я не могла успокоиться. – Ответы! Мне нужны простые гребанные ответы на простые гребанные вопросы!
– Зачем?! – воскликнул ты, нервно хохотнув.
– Потому что я хочу понять, почему мой лучший друг больше не мой лучший друг! – выдала я, не в состоянии остановить нарастающую истерику.
– Прекрати, – нежно произнес ты, проведя пальцем по моей щеке, стирая с нее слезу. – Просто я решил стать тем, кем и всегда был. С того момента, как мы с тобой сдружились, мы притворялись кем-то другими.
Ой.
Готовься.
Щас будет ор, который должен был выйти вместо слез.
– Нет! – крикнула я. – Это вначале мы были другими! А потом мы стали нами! Ты и я! Герман и Арьяна! – Инь и янь. – Мы стали настоящими! Ты сделал меня, а я тебя!
Ты молчал, глядя в снег и слушал все, что я говорила, не пытаясь перебивать.
В действительности, зачем вставать посреди смерча, пытаясь затормозить его движенье?
– Мы настоящие были тогда, на пляже, когда танцевали под старую знакомую мелодию! – начала я парад воспоминаний. – Мы настоящие были тогда, когда жрали дешевую колу с кириешками! Мы настоящие были тогда, когда ты до ночи оставался у меня в больнице, просто так! Когда бегали по утрам! Когда играли у тебя в приставку! Когда впервые приручили Мика! Когда была это дурацкое «спорим»! – я визжала и крутилась, словно волчок. Делала все, лишь бы не зарыдать взахлеб. – Это были мы, а сейчас… Сейчас это не мы!
Потом я замолкла. Просто дышала, пока подле меня метался взволнованный Мик и неподвижный ты. Лишь делала вдох и выдох, чтобы, кажется, вновь забилось итак уже разбитое сердце.
Зато я хотя бы согрелась.
В следующую секунду, ничего не сказав, ты двинулся ко мне навстречу, и крепко обнял. Так по- доброму, по милому, по родному. А я была столь раздробленной, столь не целостной и практически, честно, не собой, что расслабилась и прильнула к тебе в ответ.