– Я Сергей, очень прият… – я вдруг понял, что именно в этой ситуации меня не устраивало – мы ехали в том направлении, откуда я недавно пришел. – А вы, собственно, куда направляетесь?
– Ну, ты даешь, такой молодой, а память! Решето, а не память. Или нет, дуршлаг, вот! Дырки у того крупнее. Я же сказал, да пару минут назад сказал, в Спасовку!
– Но Спасовка там, – я указал рукой в противоположную сторону.
Возница посмотрел на меня с выражением лукавой снисходительности на лице, мол, мало ли вас тут бродит, меня же собрались учить! Но вдруг резко отвернулся, мотнул головой в одну сторону, затем в другую. Остановил взгляд на крупе коня. Посмотрел на меня. Снова на коня. Видел он плохо, не помогали и толстые линзы очков. Он их снимал, щурился, снова одевал. Опять снимал, тер глаза, надевал. Искал аргументы в свою пользу, но только убеждался в моей правоте. И моя правота, смешавшись с его пониманием, вылилась на голову ни в чем не повинному животному. Вылилась потоком отборной брани.
Словарного запаса вознице хватило минут на десять. Не меньше. Говорил он громко четко и практически без интонации. Если сократить его речь до нескольких предложений, да убрать ряд специфических выражений, сводилась она примерно к следующему:
– Ты куда завезти меня решил, старый мерин? Я же тебе по-человечески сказал, домой! А ты…
Похоже, из всей кажущейся бесконечной тирады коню было понятно только слово «домой». Услышав его, он обреченно кивнул головой, развернул телегу и направился в противоположном направлении.
Возница умолк, но молчание – не его добродетель.
– А вот скажи мне добрый человек. Я вижу – человек ты грамотный, а поскольку идешь в монастырь, верующий…
Еще раньше, до того как выяснилось, что мы не туда едем, я успел заметить, что новый мой знакомый просто места себе не нагреет. Казалось, говорил он одно, а думал о чем-то другом. О чем-то, что занимало его, пыталось овладеть ним полностью. Будто он спросить о чем-то хотел, о чем-то очень важном для него лично, но все не решался. Так и в этот раз, он оборвал речь, внимательно посмотрел на меня, не иначе как собирался с духом и вдруг скороговоркой выпалил:
– Слушай, ты мне прямо скажи. Есть Бог, ели нету его? Я к чему веду, вот взять меня, я родился и вырос, что называется, в стране развитого социализма. В дни моей молодости, да что там молодости, до недавнего времени в моем материалистическом сознании не было места Богу. А вот сейчас ума не приложу, что делать, о чем думать. Года у меня уже не те. Словом, сам понимаешь, пора бы и о душе подумать. Вот только не могу решить, стоит ли о ней думать. Ведь если бога нет, то все бессмысленно, но если он есть…