В окружении садов виднелись совершенно разные, но одинаково аккуратные домики, окруженные одинаковыми, одинаково ровными заборчиками, одинаково выкрашенными в одинаковый зеленый цвет. Настолько близкие оттенки, что, кажется, их даже красили одновременно. Может и вправду все сельчане собирали деньги, покупали краску и в один день (в день покраски) приводили свое село в торжественный вид? Может, но в любом случае одинаковое все, разнообразия мало, индивидуальности не хватает, вот оттуда и эфемерное ощущение обмана.
Дорога круто пошла под гору и впереди начала вырисовываться цель моего путешествия. Первой над верхушкой холма выглянула высокая выкрашенная в темно-зеленый цвет крыша. Острый угол ската, навевал на мысли о готике. Как-то подобный стиль в моем понимании больше ассоциировался с католицизмом. Раньше, да, собственно, и сейчас. Но это мое мнение, а в вопросах церковной архитектуры я далеко не эксперт, да что там эксперт, даже и не любитель. Так что я лишь отметил про себя этот очевидный факт, мысленно пожал плечами и продолжил подъем.
Вершина холма. Передо мной во всей красе предстала не только одинокая крыша с примечательными скатами, но и весь архитектурный ансамбль. Поднимаясь, я больше смотрел себе под ноги, потому лишь одолев подъем, разом впустил в себя всю картину целиком. Там, внизу, не столько защищенное, сколько отделенное оградой высилось многоэтажное строение, окруженное множеством простеньких одноэтажных домиков, амбаров, просто сараев. На первый взгляд ничего особенного, ни выдающейся красоты, ни какой-либо оригинальности, но это лишь на первый взгляд. Чем дольше я смотрел, тем больше мне нравилось то, что видели глаза, все без исключения, от каменной ограды, до флюгера с розой ветров на крыше. Нет, это не уникальное явление, да и не замедленное восприятие тому виной, думаю, передо мной предстал один из тех архитектурных шедевров, постигать красоту которых нужно не спеша, пропуская через себя каждую деталь, видеть в ней задумку автора, следить за ходом его мысли…
Честно говоря, единственным монастырем, который мне доводилось видеть ранее, был «мой», тот самый, из видений. Он выглядел, как это? Мощно, надежно, несокрушимо, крепость, одним словом. Даже в призрачной полудреме видения, его очертания навевали суеверный страх, как минимум, внушали уважение. Правда, времена были не те, что ныне. Цели другие, заботы.
Спасовский же также выглядел величественно, но по-иному, по-своему. Без излишнего пафоса неприступной твердыни, так, наверное. Словом, если тот, «мой», выглядел крепостью божьей, то этот был скорее домом господним. Просто домом, исповедующим силу слова, без красноречивых намеков на силу оружия.