Риз
Мы с Бриджит прибыли в Атенберг, столицу Эльдорры, через четыре дня после того, как мой указ о запрете прогулок открыл второй фронт в нашей продолжающейся холодной войне. Полет на самолете был холоднее, чем зимнее купание в русской реке, но мне было все равно.
Мне не нужно было нравиться ей, чтобы делать свою работу.
Я осмотрел почти пустое Национальное кладбище города, прислушиваясь к жуткому вою ветра, свистящего в голых деревьях. Глубокий холод пронесся по кладбищу, проникая сквозь слои одежды и погружаясь глубоко в мои кости.
Сегодня был первый полусвободный день в расписании Бриджит с тех пор, как мы приземлились, и она потрясла меня до глубины души, когда настояла на том, чтобы провести его на кладбище.
Но когда я увидела причину, я понял.
Я держался на почтительном расстоянии от того места, где она стояла на коленях перед двумя надгробиями, но все же был достаточно близко, чтобы видеть выгравированные на них имена.
Жозефина фон Ашеберг. Фредерик фон Ашеберг.
Ее родители.
Мне было десять лет, когда наследница престола Жозефина умерла во время родов. Я помню, как фотографии покойной принцессы неделями пестрили в журналах и на экранах телевизоров. Принц Фредерик погиб несколько лет спустя в автокатастрофе.
Мы с Бриджит не были друзьями. Черт, мы даже не были дружны большую часть времени. Но это не мешало моему сердцу сжиматься, когда я видел печаль на ее лице, когда она что-то бормотала, обращаясь к могилам своих родителей.
Бриджит убрала прядь волос с лица, и ее грустное выражение превратилось в небольшую улыбку, когда она сказала что-то еще. Меня редко волновало, что люди делают и говорят в своей личной жизни, но я почти жалел, что не нахожусь достаточно близко, чтобы услышать, что заставило ее улыбнуться.
Мой телефон пиликнул, и я был рад отвлечься от своих тревожных мыслей, пока не увидел сообщение.
Кристиан: Я могу назвать тебе имя менее чем за десять минут.
Я: Нет. Брось это.
Появилось еще одно сообщение, но я убрал телефон в карман, не читая его.
Меня охватило раздражение.
Кристиан был настойчивым ублюдком, который упивался копанием в скелетах чужого прошлого. Он доставал меня с тех пор, как узнал, что я проведу каникулы в Эльдорре - он знал мои опасения насчет этой страны - и если бы он не был моим боссом и самым близким другом, его лицо уже встретилось бы с моим кулаком.
Я сказал ему, что не хочу этого имени, и я серьезно. Я прожил тридцать один год, ничего не зная. Я смогу прожить еще тридцать один год, или столько, сколько потребуется, прежде чем откину копыта.