Это была, пожалуй, самая неуместная вещь, которую я когда-либо говорил ей, и выходящая за рамки профессионализма, но я был на грани здравомыслия.
Несмотря на то, что я подразумевал вчера, я не прикасался к женщине с тех пор, как устроился на эту работу, и я медленно сходил с ума из-за этого. Не то чтобы я не хотел. Я ходил в бары, флиртовал, получал множество предложений, но каждый раз ничего не чувствовал. Ни искры, ни вожделения, ни желания. Я бы беспокоился о своем мальчике там, внизу, если бы не моя животная реакция на Бриджит.
Единственным человеком, который заставлял мой член напрягаться в эти дни, был мой клиент.
У меня самая худшая удача на планете.
Бриджит рывком подняла голову, ее глаза расширились.
- Я не... я не...
- Задай мне другой вопрос.
- Что?
- Ты сказала, что хочешь узнать обо мне больше. Задай мне другой вопрос, - сказал я сквозь стиснутые зубы. Что угодно, лишь бы отвлечься от того, как сильно я хочу задрать твою юбку и узнать, насколько ты мокрая для меня.
Потому что она была такой. Если не брать в расчет мой период воздержания, у меня было достаточно опыта общения с противоположным полом, чтобы распознать признаки женского возбуждения за милю.
Расширенные зрачки, покрасневшие щеки, поверхностное дыхание.
Контроль, контроль и еще раз чертов контроль.
- О, эм… - Бриджит прочистила горло, выглядя более взволнованной, чем я когда-либо видел ее. - Расскажи мне... расскажи мне о своей семье.
Поговорим о том, чтобы выплеснуть ведро холодной воды на мое либидо.
Я напрягся, желание улетучилось, пока я пытался придумать, как ответить.
Конечно, она хочет знать о том, что я ненавижу обсуждать.
- Рассказывать особо нечего, - наконец сказала я. - Братьев и сестер нет. Мать умерла, когда я был ребенком. Отца я никогда не знал. Бабушки и дедушки тоже нет.
Возможно, мне следовало бы опустить последнюю часть, учитывая ситуацию с ее дедом, но Бриджит не выглядела обеспокоенной. Наоборот, в ее глазах мелькнуло сочувствие.
- Что случилось?
Нет необходимости уточнять, о ком она спрашивает. Дражайшей Матушке.
- Передозировка наркотиков, - отрывисто сказал я. - Кокаин. Мне было одиннадцать, и я нашел ее, когда вернулся домой из школы. Она сидела перед телевизором, шло ее любимое ток-шоу. На журнальном столике стояла наполовину съеденная тарелка с макаронами. Я подумал, что она заснула - она иногда так делала, когда смотрела телевизор, - но когда я подошел… - Я тяжело сглотнул. - Ее глаза были широко открыты. Невидящими. И я понял, что ее больше нет.
Бриджит вздохнула. Моя история вызывала жалость у тех, кто ее слышал, поэтому я ненавидела ее рассказывать. Мне не нужна была ничья жалость.