Я вздыхаю.
— Я даже не догадывалась, что он мне изменяет. До последнего надеялась, что это неправда. Врать он хорошо умеет, и наверняка смог бы это скрыть. Можно не будем про него? От одного упоминания по коже холодок идет.
— Хорошо, — Богдан гладит меня по голове, а за окном тем временем восходит солнце. Первые лучи мягко скользят по снежному ковру, отбиваются от припорошившего ели инея, от чего кажется, что деревья на улице светятся. Небо чистое, без единой тучки, мягкого голубого цвета, какой бывает только зимой.
Чувствую, что вот-вот снова усну. Как же приятно лежать на плече у этого мужчины…
Сама не знаю, что чувствую к нему. Может, это и есть проявление той самой истинности, про которую толком знают только сами оборотни, но хоть он и говорит, что меня пытались убить, рядом с ним не ощущаю опасности.
Он кладет руку мне на плечо, и так и хочется уснуть тут с ним.
— Танюшка скоро проснется?
— Наверняка, как только откроет глаза, захочет увидеть своего пони.
— Надо бы приготовить завтрак.
— За это не переживай. Бланка все сделает.
— Её блины какие-то пресноватые. Вот и думаю порадовать вас с Танюшкой чем-то вкусненьким. Надеюсь, она не будет против.
— Скорее всего, обрадуется помощи.
— Схожу тогда, гляну, что есть из продуктов и что из этого можно приготовить, — поднимаюсь, потягиваюсь. Кажется, сонливость понемногу проходит.
— Нравишься ты мне, — говорит он. — И дело не только в истинной паре.
— И чем же?
— Те женщины, которых интересую я, мечтают никогда в жизни не заходить на кухню, — вздыхает он.
В ответ я улыбаюсь. Не то, что обожаю готовить и с детства мечтала стать поваром, но приготовить время от времени что-то вкусненькое — почему бы и нет? Мне не лень.
Прохожу на чистенькую и опрятную кухню, заглядываю в холодильник. Продуктов здесь хватает — фрукты, овощи, рыба, мясо, какие-то салаты. В шкафчике нахожу муку, начинаю готовить. Попробую напечь блинчиков, как бабушка в детстве. Надеюсь, им понравится.
Замесив тесто, присаживаюсь у окна ожидая, пока взойдет. Любуюсь заснеженными елями, блестящими аллейками и лавочками. Голова слегка кружится, кажется, давление подскочило.
В глазах слегка темнеет. Может, зря я взялась за это?
Приподнимаю веки и вижу вдали среди деревьев какое-то темное пятно. Приглядываюсь, и понимаю, что это человек. Может, Андрей? Или другой подручный Богдана?
Но всмотревшись, понимаю, что незнакомец явно не хочет, чтобы его кто-либо увидел. Он сидит за деревом в снегу и смотрит прямиком на меня. Затем оглядывается, будто боясь, что его вот-вот поймают, снова переводит взгляд на меня.