Блин!
Все внутри аж трясется и переворачивается. К горлу подступает колючий комок. Что, если Юрий как-то замешан во всем этом? Если вообще звонил он, а голос явно был изменен, словно говорили надев на лицо какую-то штуку.
Его любовь…
Звучит, конечно, романтично. Но не верится. Совсем не верится.
Снова звонит телефон. На этот раз вижу номер Юрия.
— Алло, — говорю я, не зная с чего начать.
— Ко мне только что звонил какой-то тип, — говорит он. — Не назвался. Сказал, что если мне дорога твоя жизнь — мне нужно тебя увезти отсюда и сделать все, чтобы Казимиров тебя не нашел.
— Ко мне тоже. Кому ты дал этот номер?
— Никому. Клянусь. Понятия не имею где он его взял. Но я сделаю что он сказал. Увезу тебя отсюда подальше.
— Может, обратиться к Богдану, — шепчу я, сама не зная, что сказать.
— Слышала, что он говорил? — отвечает Юрий. — Тебе нужно держаться от него подальше. И от его врагов тоже. Тебе нужно убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Я вздыхаю.
И без звонков с угрозами понятно, что это лучший вариант для меня.
***
Ночью мне не спится. Не успеваю заснуть, как тут же срываюсь с кровати, потому что кажется, будто за мной кто-то следит, слышатся шорохи, а от громкого сигнала проезжающей под окном машины чуть сердце не останавливается. Уже и не помню, когда нормально высыпалась. Ничего, скоро уеду отсюда, будет время отойти от произошедшего и, надеюсь, начать новую жизнь.
Одиночество невыносимо. Оно давит тишиной, скребется в углу мохнатыми лапками страха, пересушивает горло, трясет, вселяет непонятные страхи. Благо, Юрий приходит, как только начинает светать. Я рада ему как ребенок новогоднему подарку, пусть и как мужчина он мне безразличен.
— Как спалось? — спрашивает он, занося на кухню пакет с продуктами.
— Не спрашивай, — фыркаю я, чувствуя, что вот-вот свалюсь с ног и усну прямо на полу.
— Я договорился о решении твоей, — Юрий какое-то время медлит. — Небольшой проблемки. Сегодня поедем.
Я лишь киваю. Поскорее бы избавится от нежеланного ребенка и забыть.
Интересно, что сказал бы Богдан на такое решение? Закрыл бы в подвале без окон, только бы не дать мне это сделать?
Перекусив печеньем, еду с Юрием в клинику.
На душе как-то трудно. Понимаю, что нужно избавиться от ребенка, что я не хочу его, да и не прокормлю одна, но все равно ощущение такое, будто что-то внутри меня всеми силами препятствует этому. Может, совесть? Не знаю. Какая к черту совесть? Я не просила Богдана спасать мне жизнь, она ему не принадлежит, и я не обязана рожать ему детей.
День сегодня приятный, кажется, будет тепло, как для зимы. Может, и снег немного подтает. Раньше в такие солнечные дни посреди зимы у меня всегда поднималось настроение. А сейчас сижу вжавшись в сидение автомобиля, и ощущение такое, будто еду на казнь.