«Готов, отрыдавшись, поделиться накопленным – в меру моих скромных накопительных способностей, конечно, – знанием. А если и привру по привычке, то есть тут кому меня поправить. Жил некогда в столице Папской области Вечном городе Риме алхимик по прозванию Алессандро Капрони, он же Аль Капроне».
– Слово «капрон», случайно, не от него произошло?
«Нет, от него, скорее, произошли вы, хозяин».
– Я так и чувствовал, что без меня здесь не обошлось.
«Так вот, сей незадачливый Аль Капроне был озадачен поисками не монструозных лукраедок и даже не капрона, а всего-то-навсего банального золота».
– Вангую, вернее, декозлюю, что ничего у него не вышло. А ты его знал, Рафик?
«Я был наслышан о нём, но лично не знаком».
«Зато его хорошо знала твоя Форнарина. Спокойно, спокойно! А то возьму и умолкну – и домысливайте тогда всё сами. Итак, они были знакомы. Ты посвящал ей свои холсты, а он посвящал ей свои реторты. Какое из посвящений казалось ей более увесистым, не знаю, не готов свидетельствовать в чью-либо пользу. Но я бы на её месте предпочёл богатого и знаменитого красавца какому-то мутному сморчку».
– Ха, мой предок тоже напоминал сморчок?
«А вот здесь мы с капралом дружно бросимся вам возражать: нам бы с ним вашу мужскую неотразимость!»
«Редкий случай, когда я склонен с ним согласиться».
«И тем не менее, несмотря на все наши совокупные достоинства, лукраедка уплыла к Капрони. Ты ведь отписал её Форнарине?»
«Ничего я никому не отписывал, я просто указал ей на свёрнутый холст и попросил не разворачивать до моих похорон».
«Тем самым ты только раздразнил её любопытство. Уверен, у твоего смертного одра она частенько бросала украдкой свой любознательный взгляд в сторону таинственного рулона с надписью “Моей Маргерите”».
«Хочешь сказать, она с нетерпением ждала моей смерти?»
«Отнюдь. Она была безутешна. Ну или почти безутешна, ведь ты сумел подсластить свой уход внушительной дозой посмертных подарков, а верный Аль Капроне, со своей стороны, готов был морально поддержать её в критическую минуту. Думаю, ему не составило большого труда убедить свою опечаленную подругу в необходимости своего присутствия при вскрытии загадочного свёртка. Увиденное шокировало их обоих, но изворотливый ум Капрони тут же подсказал ему, как оптимально распорядиться обретённым сокровищем. Если ему удастся оживить эту гадину, выписанную весьма натуралистично, и научить её с шипением вставать на дыбы, то никакого золота в поте алхимического лица больше добывать не придётся: его – золото – в качестве задабривающих подношений отныне будут привозить возами новоявленные вассалы в количествах, не снившихся даже Крёзу».