– Я направил тебе, Александр Григорич, своих специалистов, особенно натасканных на организацию штурма укрепленных сооружений. Полагаю, что их помощь будет не лишней, когда придется брать окопавшихся в Бресте и Гродно польских наемников. Дело будет серьезным, потому как они готовились всерьез к противостоянию с центральной властью. Я тут накануне поднимал документы и нашел много свидетельств того, как наша страна, на высшем уровне, еще два года тому назад предупреждала о подобном развитии событий, но вы не приняли эти предупреждения за чистую монету, самонадеянно отмахнувшись от них. Теперь видите, к чему привела ваша беспечность, – выговорил в глаза собеседнику упреки Афанасьев, нисколько не заботясь о его задетом самолюбии.
– Я знакомился с этими предупреждениями, – нахмурился президент, задетый за живое, – но они носили общий и достаточно размытый характер, а то, что они там у себя говорили, и с кем водили дружбу, мне и так было известно. Но пока это не выходило за общие рамки закона, мы решили не нагнетать лишний раз обстановку и раскачивать лодку внутригосударственного консенсуса.
– Конечно общий и размытый характер, – хмыкнул Афанасьев. – А ты, что же, Александр Григорич, хотел, чтобы мы вопреки союзническим отношениям, по примеру пиндосов, основали на твоей территории полноценные разведывательные резидентуры? А насчет, как ты выразился, «внутригосударственного консенсуса», то я уже вижу к чему это привело. Ты со своим консенсусом носа высунуть за пределы правительственного квартала боишься.
– А ты, значит, не боишься?! – разозлился Лукашенко на, в общем-то, справедливое, но бестактное, по своей сути, замечание. – Ну, коли ты такой смелый у нас, что прибыл в сопровождении чуть ли не батальона охраны, то покажи мне пример – выйди к толпе, а я посмотрю, сколько ты после этого проживешь.
– На слабо́ решил взять? Как пацана? А я вот возьму и выйду, – зло сощурился москвич и встал с кресла. – Где там, говоришь, основная масса митингующих скучковалась?
– На площади Независимости, – буркнул Лукашенко, не веря до конца в затею Афанасьева.
– Что-то бедновато у вас со словарным запасом: площадь Независимости, дворец тоже Независимости. Кликни сюда своего распорядителя делами, да моего начальника охраны.
– Ты сдурел, на старости лет?! – не сдержался Григорич, понимая, во что может вылиться бесшабашный поступок генерала.
– Зови, зови! – приказным и в тоже время задорным тоном ответил ему Валерий Васильевич, входя в раж.
Александр Григорьевич брякнул серебряным колокольчиком, стоящим на столе и уже через пару мгновений перед ними предстал руководитель аппарата президента (явно под дверями торчал, грея уши).