– Чайку-чайку, – смущенно закивал тот, розовея щеками.
– Где прикажете накрыть? – с достоинством поинтересовался Родион Анисимович, которому позавидовал бы сам дворецкий Бэримор из знаменитого детектива.
– Да хоть бы в Екатерининском зале, – не секунды не задумываясь, ответил Афанасьев.
– Будет исполнено, – величаво склонил голову протокольный динозавр.
– Вот и славно, а мы пока пойдем с Семеном Платоновичем не торопясь, путь ведь не близок. – И уже обращаясь к Семену, произнес по-отечески. – Ты, сынок вряд ли был здесь когда, вот я и побуду немного твоим экскурсоводом. Ничего, что я тебя «сынком» зову?
– Конечно, ничего, – вновь зарделся Семен, не привыкший к такому обращению со стороны представителя высшего генералитета, а тут почитай сам правитель России.
– Ну, тогда пойдем, – просто сказал диктатор, и опять подцепив Забережного за рукав, потянул за собой.
И они пошли. Все сопровождающие мигом рассосались, как будто их смело неизвестно откуда взявшимся веником, лишь вдалеке маячила фигура Коржика с неизменной своей ношей. Дорога до Екатерининского зала оказалась неблизкой. Прежде чем оказаться на месте, им пришлось пересечь всю громаду Георгиевского зала. Потом перейти в Александровский. Затем пройти весь Андреевский зал, служивший ранее тронным. Об этом свидетельствовали три царских креслица на возвышении – наследие последнего императора. И уже почти добравшись до места, наконец, пересечь, Кавалергардский зал – не столь пышный, как предыдущие, но тоже немаленький по размеру. На всем пути неспешного следования Валерий Васильевич, как мог, в силу своей осведомленности делал пояснения по поводу назначения того или иного помещения, истории его создания и предназначения. Так, неспешно они и добрели до конечной точки своего маршрута. Екатерининский зал тоже был немалого размера, но имел свою особенность. Он, в отличие от всех остальных был, как бы незримо разделен на официальную и неофициальную части. Бо́льшую часть официальной половины занимал длинныйй стол для проведения всякого рода заседаний и переговоров. Количество стульев вокруг стола и возле стен, говорило, что зал способен был принять изрядное число собеседников. Вторая половина зала имела менее официальный вид. Всю площадь этой половины занимали всего-навсего два белых кресла и небольшой круглый столик на толстой витой позолоченной ножке.
– Присаживайся, сынок, – указал Афанасьев на одно из кресел.
Не успели они разместиться, как на жостовских подносах им принесли не только заказанный чай, но и целую горку разнообразнейших фруктов, печений и пирожных. И все это съестное изобилие еле уместилось на поверхности маленького столика. В отличие от Афанасьева, привычно расположившегося в своем кресле, Семен сидел довольно скованно, чинно сложив руки на коленях. Заметив неловкость собеседника, Валерий Васильевич, решил его подбодрить: