Дни стали очень серыми, тусклыми. Жизнь стала серой. Словно из нее высосали всю краску. Каждый день шел дождь, то мелкий, то сильный. По крышам не переставая стучало. Лелин старый зонтик со сломанными спицами не успевал высыхать к завтрашнему утру. Впрочем, как и кроссовки. На окне их больше не получалось сушить, так как в форточку билась вода, батареи месяц как не работали, а в прохладной квартире у них было мало шансов просохнуть. От них стало вонять плесенью, как воняло под лестницей на первом этаже.
Когда она приходила с учебы мама и дядя Володя были уже пьяными. Часто они не замечали ее присутствия и занимались этим прямо на кухне. Приходилось выбегать в подъезд и пересиживать там какое-то время. Она не знала, как долго это обычно длиться, потому что всегда закрывала уши. Поэтому сидела дольше, чем требовалось, чаще всего поднимаясь на пятый этаж и садясь возле высокого окна. Воробьи и голуби гнездились на крыши и их часто можно было увидеть на макушках деревьев. Дождю, казалось, не было конца. Те знойные деньки, которые подарило им начало мая казались просто забытым сном. Хуже всего было то, что мама, действительно, выкинула в тетю Наташу большинством одежды, которые она отдала Лели и теперь у нее оставалась всего пара кофт, одни джинсы и тот самый сарафан, который она нарыла, выбрасывая одежду на пол.
Дни стали течь еще длиннее. Ночи и вовсе казались бесконечными. Мамин храп стал до невозможности громким. А когда по крышам гаражей стучала вода ей казалось, что во дворе пылает сильный огонь, звук был чем-то похож на похрустывание хвороста в костре. Сон был плохой, она почти не высыпалась, просыпаясь каждое утро с бледными фиолетовыми синяками под глазами. Жизнь стала еще более в тягость и ее несколько раз посещали мысли о смерти. Но не такие, что она сама должна с собой что-то сделать, нет – от них ей становилось только хуже. Она думала, что просто умирает без причин и следствий, как будто уходит в другое место, где все хорошо. С того последнего раза она дала обещание (скорее Богу, чем себе) больше не пытаться покончить жизнь самоубийством. Это всегда очень нехорошо для нее кончалось и задуманное никогда не венчалось успехом. После того страшного сна, где она бежала по кладбищу, спасаясь от монстра к ней снова вернулась вера, скорее часть той безоговорочной веры, какой она обладала в детстве. Но этого было достаточно, чтобы чувствовать себя виноватой перед Богом.
Иногда она стала молиться как когда-то давно и просить его о чем-то хорошем, но тут же стыдилась своих желания так как считала себя недостойной ни их ни даже прошения о них. Дяди Володе все-таки удалось заменить патроны и теперь свет горел у них в каждой комнате. Лели больше не приходилось подсвечивать себе телефоном, делая домашнее задание. Он стал уходить куда-то по утрам, говорил, что нашел работу. Странно было в течении недели поменять мнение об этом человеке, и она все чаще стала ловить себя на мысли, что перестала думать о нем плохо. Она больше не сбегала с кухни, когда он входил. А однажды они вместе пили чай. Дядя Володя разгадывал кроссворд и Леля ему подсказывала.