Тишина…
Словно дыхание столетней громадины замерло на вдохе – и ждет. Наблюдает за путниками – не собьются ли с пути, не испугаются? Не повернут ли домой, к теплому очагу, к нагретой безопасной постели и праздничному запаху хвои.
Хвоей пахло и здесь. Елки укутались в белые шубы по самые макушки, раскинули ветви-ловушки и пытались зацепить меня, обдать снегом с головы до пят. Но алый плащик надежно оберегал от их глупых шуток.
Волк шел впереди, я – следом. Кто считает блуждание по лесу в потемках чистым самоубийством, тот, безусловно, прав. Я то оскальзывалась на мерзлых кочках, то подворачивала ноги в незаметных глазу ямках, но каждый раз мой пушистый друг приходил на помощь – подставлял спину. Он то и дело останавливался, втягивая носом воздух и скалясь в пустоту, а потом бросал на меня краткий взгляд, мол, идем!
И я шла. За ним. За моим Волчком по краю оврага, через болота, дугою вдоль озера, потому что знала – он не ошибется. Он в меня поверил и обязательно приведет к вратам меж двух кривых сосен, а там будь, что будет.
Дорога казалась бесконечно длинной. Намного длиннее той, какой мы пробирались при свете дня – сегодня время будто растянулось. Мы вышли на серебрящуюся в лунном свете полянку, и я позволила себе замереть, упершись руками в колени. Отдышалась.
– Слушай, Волчок, у меня ведь пирожки есть, – похлопала по болтавшейся у бедра сумке, но зверь вздохнул тяжело и покачал головой. – Не хочешь? Зря…
Впрочем, аппетита не было не только у него. Я бы и сама не смогла откусить ни кусочка, даже несмотря на то, что последний раз ела утром. Если все сложится хорошо, потрапезничаем после исцеления Сердца.
– Что ж, тогда идем, – произнесла нарочито весело, гоня холодящее кровь волнение.
Эрик потрусил вперед, оставляя после себя глубокие темные следы – я старалась идти по ним. Ряды деревьев смыкались все плотнее – порой приходилось буквально продираться, и я удивлялась тому, как острые лапы кустарника не порвали плащ на лоскуты.
Едва ночные тени попадали в круг света – бросались врассыпную, и, казалось, даже начинали причитать и жаловаться на подобную бесцеремонность. Я не оборачивалась, не хотела встречаться взглядом с чудовищами за нашими спинами. Но чувствовала холодок между лопатками, будто кто-то очень долго и пристально на меня смотрел.
Бррр… Ну и приключение. Будет, что внукам рассказать.
Пока я размышляла о том, переживу ли сегодняшнюю ночь, едва не проворонила слабое свечение впереди. Волчок рыкнул, подтолкнул меня под колени и посмотрел вопросительно – уверена? На дне его глаз таилась грусть, словно он надеялся, что я передумаю.