-Мусору вокруг... Свалка! Убери!..
Отощавшийв лагере отец Никодим, сидевший на корточках у палатки, поправил очки с треснувшим стеклом, прогудел на самых низах:
-В тундре веников наломаем, Ля-аночка' Веников там бога-а-ато!
"Радетель за человечество..."
Синеглазый Володечка-футболист вывалился из столовой, по обыкновению последним, бормоча свою любимую песню, наполовину из рифмованной матерщины: "Северный ветер бросает в озноб; ну и сторонушка, мать ее..." - Увидел Ляну, оборвал песню. Покосился настороженно: "У этой не задержится, врежет..."
Петровых поглядел на небо, почесал бородку. - Ну, ворье! Ну, ворье! Взмахнул руками, отгоняя комаров.
- Во комар! - Он протянул руку почему-то в сторону начальника партии. - Как корова, ей-бо! Сядет, рука опускается.
Комары, казалось, не прокусывали кожу, а грызли. К концу рабочего дня, случалось, лица распухали. Одного солдата, забывшего рипудин, пришлось вертолетом отправлять в больницу: разодрал лицо в кровь, боялись заражения, столбняка... А еще мошки нет. Не сезон...
- Жрут, спасу нет, - продолжал постанывать Петровых. Обмишурился с подсчетами, досадовал. Как бы Ляна не припомнила? Припомнит, зараза!..
- Видать, дождик будет, - сочувственно вздохнул отец Никодим, помогая приятелю увести разговор от трудной темы.
- "У ей такая маленькая грудь, а губы, губы алые, как маки..." затянул вполголоса Володечка свою песню, которую он заводил с утра и так хрипел до вечера.
- Прекрати молитву! - вызверился вдруг Петровых. - Спасу нет!
Вернулся Паша с накомарником и охотничьим ружьем, бросил деловито: Работа работой, а дело делом... Петровых сорвал с себя рубашку, попросил Пашу намазать ему спину рипудином:
-Насквозь прокусывают... Никакого сочувствия к рабочему человеку.
Тот отмахнулся, мол, надоел, зуда... Отец Никодим сжалился над ним, намазал ему спину густо. Тот ежился одеваясь и выговаривая начальству, время от времени:
- А чего вы нам, товарищ начальник, значит, повременку даете? Назначьте урок. Мы, может, за полдня сделаем. Власть, она любит досаждать. А вам так на что? Вам дело надобно... Так я понимаю?
Ушастого окрестили "начальником строительства" за то, что он всюду влезал. Его, как всегда, не слушали, он мешал тянуть лямку привычно-бездумно, а иногда, и в самом деле, был невыносим.
- Сливай воду! - вызверился Паша. - Сливай воду! Выключай "брехатель"!
Начали, наконец, садиться в залепленные грязью вездеходы. Зашумели. Погрузили шесты. Петровых кричал, перекрывая шум: - Хворосту возьми!
Чайкью согреем!..
... В низинах стоял туман, когда вездеходы рванулись в тундру. Замаячили впереди каменные сопки. Камни разбросаны как во время землетрясения.