Иными словами, всё вернётся на круги своя... Не такой уж плохой исход, если подумать. Однако поблагодарить собеседника за благородство я не успела.
— Розилия одобрила ваш план, — распахнув дверь, с порога объявил Вирейс.
И посол облегчённо выдохнул, благополучно пропустив мимо ушей очередную смену обращения. Или сделав вид, что его это не касается...
— Правда, с некоторыми коррективами, — после небольшой паузы добавил братец.
Чтобы Гильройту жизнь мёдом не казалась.
— Какими? — хрипло уточнил мужчина.
— Нам потребуется одобрение мирового сообщества, чтобы другие расы не ополчились на людей и поддержали нас в случае проблем. А для него нужны доказательства нарушения условий договора. То есть первыми мы нападать не будем. Воспользуемся передышкой для налаживания связей и подготовки ответных действий. Плюс мы объявим королевству, за что оно наказано. Остальное за вами.
— Я постараюсь помочь информацией, но ничего не гарантирую, — деловито заявил посол. — Король действует скрытно.
— Не утруждайтесь, — отмахнулся подозрительно повеселевший Вирейс. — Ведите себя, как прежде. Если о нашем сотрудничестве — или, вернее, вашем предательстве — узнают, общие наработки пойдут прахом. Мы лучше сами.
— Вы мне не доверяете, — наконец-то догадался эльф.
Отпираться брат не стал.
— Причин нет, — пожал плечами.
— Тогда почему не убьёте?
— Вы не настолько много знаете, чтобы платить за это жизнью. К тому же как королевский наследник вы нас полностью устраиваете... Заодно и лояльность вашу проверим. Людей-то вы не очень уважаете.
— Возможно, со временем моё отношение изменится.
— А нам уже давно пора ехать! — прервал назревающую перепалку Вальд — мой драгоценный миротворец. И обратился ко мне: — Ты как?
— Кошкой легче.
— Ускоренная регенерация, — заметил Гильройт.
— Ничего, мы не торопимся, — проигнорировав эльфа, вставил Вирейс. — Пошли.
Вот только я не могла уйти не попрощавшись.
— До свидания, — повернулась к послу. — И спасибо. За всё.
— Берегите малышку, — откликнулся мужчина. — Вряд ли мы увидимся снова.
Не скажу, что в голосе Гильройта прослеживалась какая-то особо глубокая печаль (самое большее — лёгкая грусть расставания) — но в носу всё равно предательски защипало.
— Непременно, — выдавила, списав всё на бушующие гормоны.
А затем, пока эмоции не вырвались на свободу, поспешила к выходу. И лишь очутившись на улице сообразила, что переговорный амулет так и остался валяться под шкафом в дальней комнате библиотеки. Брошенный, несчастный и одинокий...
— Новое зеркало подарю, — на мои путаные объяснения отрезал брат, которому нетерпелось покинуть вражескую территорию.