Антиох от неожиданности уронил стилус и с удивлением покосился на своего господина, не узнавая в нём друга. Лицо Аристона выражало гнев и недовольство. Весьма неприсущие черты для жизнерадостного и доброго Аристона. Казалось, что чья-то злая сущность вселилась в него. Антиох испуганно заговорил:
– Я не узнаю вас, господин мой. Эта девушка совершенно поработила ваш разум, вы поступаете неверно, не отдавая отчёта в своих действиях. Это глупо, глупо и недостойно вас.
– Довольно! – Перебил его Аристон и указал жестом на дверь. – Ты можешь идти. Я не желаю тебя больше слышать.
Антиох резко встал из-за деревянного стола, нарочно уронив пергамент, на котором он писал. На глазах появились слёзы обиды. Губы его дрожали, пальцы сжаты в кулаки.
– И не услышите, так уж знайте. Я попрошу госпожу взять меня к себе в услужение, а вам приставить другого раба.
Мальчик вытер сопли тыльной стороной руки и быстро выбежал за дверь.
– Ну и уходи! Ты мне больше не нужен, бесполезный мальчишка! Вон! Вон!
Аристон подошёл к столу и поднял незаконченное письмо. Немного прочитав, он отбросил его в сторону и без сил опустился на стул.
– Мне никто не нужен, никто. Ни Флора, ни Антиох, ни Елена – никто.
Он ударил ладонью по столу и бесшумно закричал. По тёмным и густым ресницам покатились бусинки слёз. Он закрыл лицо руками и нервно заплакал, всё время повторяя – «никто, никто…»
Почти всю ночь, если и не всю, Аристона тяготили мысли. Мыслей было так много, что казалось это настоящий рой пчёл, а голова – его улей. Всё было смешано: и Креон, Дайдорос, Флора, Антиох, отец… Со всеми он вёл мысленный диалог. Креона он жестоко увечил, с Дайдоросом вёл душевную беседу, с Флорой выяснял отношения, у Антиоха он выпытывал извинения, а у отца просил расторгнуть договор с отцом Елены. От таких мыслей становилось знойно, неуютно, неудобно. Он то и дело, что скидывал одеяло и вставал с кровати, не в силах заснуть. От бессонницы Аристон ещё сильнее злился и нервничал. И уже под утро сел на деревянный пол возле стены и так и заснул. Но, казалось, через пять минут его уже будила старая рабыня. Он быстро соскочил с пола и вспомнил про письмо и Флору. Письмо продолжало лежать на столе, так и незаконченное. В голову тут же пришли мысли и он, не теряя ни секунды, схватился за стилус и дописал. Ещё раз прочёл и свернул в трубочку, завязав пергамент ниткой.
После скорого завтрака, он напомнил отцу о своём желании идти в храм Афродиты, на что Аристид ответил ему:
– Что ж, прихвати с собой голубя и принеси богине жертву. Счастливого пути.