Генрих выгадал пару мгновений, оглянулся — фарелльцев вокруг становилось всё меньше. Надо разделаться с этим выскочкой и вести своих людей в наступление, чтобы окончательно прогнать противника прочь.
Он поторопился, и это стало его ошибкой. Слава Богу, не смертельной… Но когда Генрих попытался ударить клинком по плечу, фареллец, ловко пригнувшись, сделал выпад копьём — и оно удачно вошло под наплечник, как-то так подцепив кольчужный рукав. Точнее, об этом Генрих потом догадался. Сейчас-то ему было плевать, как именно его ранили.
Он увидел окровавленный наконечник копья и — о, он был готов поклясться Господом! — полный злого торжества взгляд фарелльца. Казалось бы, что можно рассмотреть сквозь маленькие прорези забрала? Но Генрих видел этот блеск во вражеских глазах. И, несмотря на колющую огненную боль в плече, занёс меч.
Остаток боя продлился недолго. Расслабившийся противник не успел отразить удар клинка — лезвие опустилось на шлем, соскользнуло к плечу. Видимо, удар по голове выбил его из колеи. Генрих, привстав в стременах, прицелился и нанёс чёткий удар между шлемом и горжетом — в шею.
Тем временем остатки пехоты и некоторые кавалеристы всё чаще начали поворачивать назад, отказываясь от боя и стремясь попросту сбежать. На мгновение Генрих даже забыл о боли в плече. Он улыбнулся и пришпорил коня.
Ну вот. Он всё-таки победил.
***
Кристина сидела на коричнево-красном пушистом ковре и играла с котом. К небольшой лучине была привязана ниточка, а на конце ниточки болталось белое пёрышко: Кристина дёргала этой лучиной, а кот лапкой пытался поймать пёрышко. Она смеялась, радуясь свободной минутке — последние дни времени на отдых жутко не хватало. Сегодня утром ей пришлось решать хозяйственные вопросы: людей не хватало, некому было убирать, мыть посуду и стирать. И она поняла, что близка к тому, чтобы самой взять в руки метлу и начать мести коридоры.
Когда к ней в последний раз пришла травница Магдалина — поблагодарить за быстрое решение вопроса с продажей участка и выплатить необходимый налог, — Кристина предложила ей работу в замке. Но женщина лишь вздохнула и покачала головой:
— Простите, мледи, дома дел у меня много, — сокрушённо ответила она. — Да и внучку надолго я одну оставлять боюсь. В лавку её с собой ещё можно взять, может, и научится чему, но в замке-то она только мешаться будет.
Что ж, заставлять её Кристина не собиралась.
Как и не собиралась она, конечно, на самом деле подметать полы в замке. У неё выдался свободный час, и она решила провести его с котом.
День сегодня был просто золотой, светлый, солнечный — редко такое тепло одаривает Нолд своим присутствием. Шторы небольшого окна кабинета были распахнуты, хотя отец, кажется, не особо любил их раздвигать даже в столь погожие деньки. В лучах солнечного света плясали пылинки, и кот то и дело бросался ловить солнечных зайчиков, отвлекаясь от пёрышка. Позже можно будет и погулять — вечером, когда станет прохладнее. А пока Кристина проводила время в кабинете, стараясь подавить в себе эту щемящую тоску, эту безграничную тревогу за отца, который всё ещё рисковал жизнью на войне.