– Открыто! – кричит в конце концов мужской голос из другой комнаты.
Берганца с Маккьо обмениваются усталыми взглядами. Хитрый, сукин сын.
– Идем, – выдыхает Берганца, доставая пистолет.
– Разрешите? – громко зовет он, открывая дверь. – Синьор Ла Манта?
Пистолет он прикрывает полой плаща, но уже прекрасно знает, как и я, что Ла Манта все понял. Как – неизвестно, возможно, к нему никогда никто не приходит, а может, углядел нас из окна, или в Коацце никто не звонит в звонок, а стучит в дверь, здороваясь и крича еще из коридора. Поди узнай. Следом за комиссаром идет Маккьо с пистолетом на изготовку, направляя его в разные стороны – я только в фильмах такое видела (и он, наверное, тоже).
Последней, оглядываясь, вхожу я. (В конце концов, я же не обещала Берганце, что в самом деле останусь ждать снаружи. И, с другой стороны, даже если бы пообещала, сильно сомневаюсь, что Берганца поверил бы хоть на миг).
– Синьор Ла Манта, – слышу я голос Берганцы, который только что вошел в кухню.
– Еще шаг – и она умрет, – отвечает тот же голос, что в начале прокричал «Открыто». Сейчас он звучит отнюдь не так мирно.
С моего места, то есть из-за плеча Маккьо, который, в свою очередь, смотрит из-за плеча Берганцы, чья фигура загораживает дверной проем, мне видно только что-то смутно мелькающее у двери.
Приседаю, потому что так больше шансов, чем пытаться разглядеть что-то из-за спин двоих мужчин, и, наклонившись вперед, высовываюсь из-за стены.
Взгляду открывается небольшая комнатка, в ней внушительный кухонный гарнитур с дверцами вишневого цвета. Он занимает всю стену напротив двери. Такую обстановку ожидаешь увидеть в доме пожилой пары – или у унаследовавшего все сына.
На разделочной поверхности выстроился длинный ряд картонных коробочек. Лекарства. Они расставлены от самого большого до маленького, названиями наружу. Там же стоит шкафчик с полкой для сушки тарелок, тоже антикварного вида, с аккуратно расставленной посудой, от самого маленького предмета до большого. На нижнем уровне, под посудой, размещены несколько бокалов, по размеру, но теперь от большого к маленькому, так, чтобы самый большой бокал находился прямо под самой маленькой тарелкой, чтобы они не соприкасались. К стенке шкафика прикреплены разные листочки, идеально перпендикулярно и на одинаковом расстоянии друг от друга, примерно в сантиметр, как мозаика. На мраморной столешнице возвышается внушительная старинная пепельница с окурками, необычайно длинными, будто каждый едва успели прикурить и сделать пару затяжек. Все они выложены по краям странными аккуратными рядами.