– Конечно, мой дорогой. Я буду рада разделить с тобой мою жизнь и мое приданое, – улыбнулась ему девушка.
– И я даю вам мое благословение, дети мои… Будьте счастливы! – с чувством вымолвила леди Крэнфорд, прижимая к груди цепочку. – Но, как я понимаю, отныне я потеряла тебя, мой дорогой сын… Мой Энтони! – Ее губы задрожали. – Прости меня… Прости за все! Но умоляю, дай мне возможность обнять и поцеловать твоего сына!
Вместо ответа Энтони поднялся с софы и, подойдя к своей матери, поцеловал ее ладонь.
– Я прощаю вас, матушка, и буду рад видеть вас на моей свадьбе и в моем доме, – тихо сказал он.
– Мы будем рады, мэм! – послышался веселый голос Шарлотты.
– Ах, чем я заслужила такое счастье! – зарыдала графиня и бросилась в объятия своего сына.
– Думаю, Эмили будет не против вашего общения с внуком. Только напоминаю: не смейте обижать мать моего сына.
– Никогда! Никогда! Обещаю!
Все были счастливы, и только Вивиан, молчаливо наблюдавшая за этой сценой примирения, сжимала в ладони кольцо своей матери и думала о том, как благосклонна была к ней Судьба: как оказалось, тетя Беатрис тоже была супругой тирана и тоже ненавидела его, но, если Вивиан повезло избавиться от Джереми так скоро, леди Крэнфорд пришлось терпеть своего супруга много лет…
«И ведь скоро суббота… Придется ехать в Найтингейл-нест… Но я с таким нетерпением жду отъезда тети и кузена Ричарда, что визит во владения герцога Найтингейла кажется мне не таким уж нежеланным!» – с иронией подумала хозяйка замка.
Утро субботы выдалось бессолнечным, но теплым и почти безветренным, и после завтрака, одетая лишь в хлопковое утреннее платье, хозяйка Кроунеста с грустью в сердце прощалась с дорогими ей Шарлоттой и Энтони, которые изъявили желание присоединиться к Крэнфордам и вернуться в Лондон, чтобы как можно скорее получить благословение родителей девушки и начать подготовку к свадьбе. Конечно, Вивиан целиком и полностью понимала нетерпение влюбленных вступить в брак, но желала, чтобы они остались с ней хоть на пару дней дольше. Увы, получив благословение леди Крэнфорд, Шарлотта и Энтони не желали терять ни дня.
Расстроилась не только Вивиан: малыш Ричард, успевший полюбить друзей сестры, прямо–таки надулся от обиды, когда узнал об их скором отъезде, и не желал разговаривать с ними. Однако сейчас, стоя на широкой лестнице, ведущей к парадному входу замка, мальчик обнимал Шарлотту своими худыми длинными руками и заставлял ее дать ему обещание приехать снова и как можно скорее, что, естественно, получил, да еще и с нежным поцелуем в лоб. Отпустив, наконец, Шарлотту, Ричард крепко пожал руку Энтони и пригрозил ему дуэлью, если тот будет обижать свою невесту.