Он протянул конечное «ы» с каким-то подвыванием. Я ничего не понимал.
– Но зачем вы его взяли?
– Я хотел выяснить, являются ли они абсолютно одинаковыми.
Он поставил две фигурки на стол рядом.
– Ну конечно же, они одинаковые, – сказал я. – Совершенно одинаковые.
Пуаро, склонив голову набок, посмотрел на фигуры.
– Выглядят они именно так, признаю. Но нельзя признавать за факт то, что не проверено. Прошу вас, принесите мои маленькие весы.
С невероятной осторожностью он взвесил две шахматные фигурки, а потом повернулся ко мне, и его лицо торжествующе сияло.
– Я был прав! Видите, я был прав! Невозможно обмануть Эркюля Пуаро!
Он бросился к телефону и с нетерпением ждал, когда его соединят.
– Джепп? А! Джепп, это вы... Говорит Эркюль Пуаро. Присмотрите за слугой, Иваном. Ни в коем случае не дайте ему ускользнуть. Да, да, именно это я и говорю.
Он бросил трубку и повернулся ко мне.
– Вы еще не понимаете, Гастингс? Я объясню. Вилсон не был отравлен, он был убит электрическим разрядом. Сквозь одну из этих шахматных фигур пропустили тонкую металлическую проволоку. Стол был подготовлен заранее и установлен на строго определенном месте. Когда слон очутился на одной из серебряных клеток, сквозь тело Вилсона прошел разряд, мгновенно убивший его. Единственным следом оказался электрический ожог на его руке... на левой руке, поскольку он был левшой. Стол был частью хитроумного устройства. Тот стол, который показали мне, был его копией, совершенно безобидным предметом. Им заменили оригинал сразу после убийства. Управлялся смертельный механизм из нижней квартиры, в которой, если вы помните, только что сделали ремонт. Но по крайней мере один из преступников должен был находиться в квартире Саваронова. Девушка – агент Большой Четверки, она хочет получить деньги Саваронова.
– А Иван?
– Я сильно подозреваю, что Иван – не кто иной, как прославленный Номер Четвертый.
– Что?!
– Да. Этот человек – непревзойденный актер. Он может принять любой облик, какой ему вздумается.
Я обдумал происшествия последнего времени, вспоминая санитара из сумасшедшего дома, молодого мясника, фальшивого доктора – все они были одним и тем же человеком и ничуть не походили друг на друга.
– Это изумительно, – сказал я наконец. – Все сходится. Саваронов подозревал заговор, именно поэтому он так не хотел участвовать в матче...
Пуаро молча посмотрел на меня. Потом вдруг резко отвернулся и принялся шагать по комнате.
– У вас случайно нет какой-нибудь книги по шахматам, mon ami? – внезапно спросил он.
– Полагаю, найдется.
Мне понадобилось некоторое время на поиски нужного томика, но в конце концов я его нашел и принес Пуаро, и тот сразу же уселся в кресло и принялся читать с неподдельным интересом.