В древности дело обстояло иначе: вера в предзнаменования и предсказания была всеобщей. Но в начале нашей эры старые способы гадания впали в некоторую немилость вместе со всей остальной греко-римской религией. Почти никто больше не верил, что жадное или неохотное поедание священными курами своего корма или направление птичьего полета указывает на успех или неудачу в будущем. Покинутые эллинские оракулы умолкли. Похоже, что тогда астрология была окружена авторитетом точной науки, основанной на длительном опыте. Она обещала определить события жизни каждого с такой же точностью, как дату затмения. Людей влекло к ней неудержимо. Она отодвинула в тень и постепенно вытеснила из памяти все древние способы, призванные разгадать тайны будущего. Чревовещание и искусство авгуров были заброшены, и даже их слава в древности не спасла оракулов от бесповоротного упадка. Эта огромная химера видоизменила не только гадание, но и сам культ; она все пропитала своим духом. И действительно, если, как думают еще некоторые ученые, сущность науки заключается в способности предсказывать{341}, то ни одна дисциплина не могла сравниться с ней или избежать ее влияния.
Ее успех был связан с успехом восточных религий, которые оказывали ей поддержку, как и она им. Мы уже видели, каким образом она внедрилась в семитское язычество, видоизменила персидский маздеизм и даже стала предметом особой гордости египетского жречества{342}. Безусловно, именно в Александрии около 150 г. до н.э.{343} были составлены мистические трактаты на греческом языке, приписываемые древнему фараону Нехепсо и его доверенному жрецу Петосирису, туманные и невразумительные произведения, ставшие своеобразными священными книгами новой веры в могущество звезд. Примерно в то же время в Италии начинает распространяться халдейское искусство составления гороскопов, к которому еще раньше сумел привлечь любопытство греков Берос, служитель бога Бела, прибывший из Вавилона на остров Кос. В 139 г. н.э. претор вместе с евреями изгоняет из Рима халдеев. Но клиентами и поборниками этих восточных пророков (с. 141) были все служители сирийской богини, уже многочисленные на Западе, и полицейские меры так же мало помешали распространению их учений, как и азиатских мистерий. Во времена Помпея, сенатора, страстно увлеченного оккультизмом, Нигидий Фигул изложил на латинском варварскую уранографию. Но более всего содействовал признанию звездного гадания авторитет другого ученого, Посидония Апамейского, сирийского философа энциклопедических познаний и учителя Цицерона