Данил решает поехать в командировку, чтобы заработать побольше денег, рассудив, что я смогу ухаживать за бабулей, а мне с ней ничего не грозит, то есть мы позаботимся друг о друге.
Мы снова проводим по многу часов в день за разговорами по телефону, но я безумно скучаю по своему любимому. Почему-то спать в нашей спальне я не могу – слишком остро ощущается одиночество в большой кровати, так что я сплю на диване в зале. Весь день я провожу с бабулей, а вечером, оставаясь одна, я закрываюсь в комнате и плачу, с ужасом отгоняя от себя мысли, что я всё же совершила ошибку, а наплакавшись вволю, ложусь спать. Бабуля всё же слышит мои сдавленные рыдания, так как окна открыты, и утешает меня, как может, но мне мало её слов. Хотя в это время мы с ней ещё сильнее сдружились, я бы даже сказала, сроднились. Она ласково называет меня Элечка. А я её – бабуля.
В деревне все очень быстро узнали, что Данил привёз молодую жену из города. Теперь каждый считает своим долгом зайти в гости, проведать бабулю, а заодно посмотреть на её сноху. Очень скоро меня начинает раздражать такое внимание: я ведь не мартышка в зоопарке, чтобы на меня приходили смотреть все, кому не лень! И тогда я решаю немножко похулиганить: накладываю на себя иллюзии так, чтобы их видел только пришедший гость, а для бабули моя внешность оставалась обычной.
Через некоторое время по деревне поползли слухи один другого краше: у снохи бабы Милы то большие уши, то один глаз косит, то кожа синюшного оттенка, то нога одна другой короче. А главное, все видят разное и все спорят между собой, до хрипоты доказывая исключительно свой правдивый вариант. Тогда-то я и пожалела о своих шалостях, потому что народ повалил с удвоенной силой, чтобы удостовериться, что же именно со мной не так. Тогда я решила удивить всех ещё больше и стала выходить в своём истинном облике, без каких-либо иллюзий. Убедившись, что были не правы, и со мной всё в полном порядке, ко мне теряют интерес, и я наконец-то вздыхаю с облегчением.
***
Так прошёл месяц. И вот в один из вечеров раздаётся звонок моего телефона, и на экране высвечивается номер мамы. Я, подняв трубку, узнала много нового о себе, также узнала, что всё это время я была в "Черном списке", поэтому не могла дозвониться, но теперь мама готова к диалогу.
На следующий день я срываюсь к маме: поговорить, успокоить и успокоиться, ну и забрать свои вещи. Данил говорит, что не будет звонить мне пару дней, чтобы мы с мамой могли спокойно всё обсудить.
Когда я вижу маму, мне становится стыдно: седые паутинки в волосах и морщинки на лице, которых раньше не было, говорят о том, что этот месяц ей было очень нелегко. Я сглатываю ком в горле и крепко прижимаюсь к маме.