***
В библиотеке пахло книжной пылью. Запах был почти неуловимым, едва касающимся ноздрей, но, тем не менее, довольно ощутимым. Высокие окна были зашторены плотными портьерами, чтобы свет не повредил тонкие страницы старинных изданий, а в самом библиотечном зале, расположенном в левом крыле дворца, постоянно поддерживалась нужная книгам степень влажности.
Где-то вдалеке раздался шорох шагов, и Брайен поднял голову от фолианта, который изучал все это время. Шелест шагов стал отчетливее, а затем стих. Кажется, новый посетитель свернул в другой ряд. Брайен потер глаза, щелчком пальцев сделал свет магической лампы, отбрасывающей на пергаментные страницы мягкие желтые круги, ярче, и снова углубился в огромный талмуд.
Это была уже не первая книга по эмпатам, что он нашел, но, определенно, самая полезная. За право ее прочесть пришлось побороться: том лежал в закрытой секции, куда библиотекарь пустил Брайена только после личной протекции Его Величества. Конечно, король не знал, что именно искал Брайен в закрытой секции, иначе бы не удержался от расспросов. А афишировать свой интерес к эмпатам, объявленным вне закона, явно было рано.
«Чем сильнее эмпат, тем лучше он может уловить оттенки страха или определить предмет желания человека. Некоторые обладатели этого дара настолько сильны, что способны внушить то, чего нет на самом деле: создать мощную иллюзию, основанную на страхе или мечте человека, которая на некоторое время лишит его разума».
Брайен усмехнулся. Он уже лично столкнулся с тем, на что способен эмпат, особенно загнанный в ловушку. И хоть Кейра предпочитала работать со страхами, а не с желаниями, Брайен был уверен, что при необходимости она сможет примерить на себя роль джина из древних сказаний: могущественного существа, исполняющего все мечты, но всегда делающего это с каким-либо подвохом.
«Несмотря на свое кажущуюся неуязвимость, эмпаты уязвимы. Они абсолютно беззащитны перед боевой магией, на них плохо действует дар лекарей, и в силу восприимчивости нервной системы они довольно рано отходят в мир иной. Зачастую, сгорая от элементарнейшей простуды. Но куда чаще просто сходя с ума».
По телу прошлась неприятная, липкая дрожь. Сама мысль, что Кейру может погубить глупая лихорадка, привела Брайена в какой-то животный ужас. Если бы он знал об этом раньше, он бы постарался создать ей условия получше, чем ночевка в тюрьме или на постоялом дворе. Впрочем, Кейра никогда не жаловалась и дискомфорт воспринимала с таким достоинством, словно он ее и вовсе не волновал. Пожалуй, ее силе духа мог позавидовать почти любой.