Быстро насчитав пять тел, наблюдаю, как все они направляются к задней части багажника. Открывают его, и один наклоняется и тянется вниз. Он вытаскивает мужчину. Тот падает на импровизированную гравийную дорожку в попытке отползти в сторону.
— Какого…? — Запнулась я, когда двое мужчин схватили его. Один за ноги, другой за голову, и пошли вместе с ним.
В итоге один мужчина захлопывает багажник, а другой вытаскивает из внедорожника черный вещмешок. После чего они уходят. Пригибаюсь, проверяя, не видят ли меня, но это глупо. Они ведь не знают, что я здесь, наверху, а сейчас уже одиннадцать вечера субботы.
Знают ли они, что здесь живет мой отец? Хотя деревья закрывают большую часть этой стороны дома, его все равно видно с того места, где они сейчас находятся. Неужели им просто все равно?
Подойдя к своему чемодану, я достаю черную толстовку и надеваю ее, прежде чем выйти из комнаты. Я быстро спускаюсь по лестнице и иду в заднее фойе.
Я открываю заднюю дверь достаточно, чтобы протиснуться, а затем, приседая, иду в дальний угол террасы. Я выглядываю из-за перил и вижу пять фигур. Двое по-прежнему несут мужчину, двое других держат в руках фонарики, освещая себе путь, а пятый идет позади них. Руки в карманах черных джинсов, голова опущена. Никто из них, похоже, не торопится.
— Я не знал… — причитает человек, которого они несут, в то время как другие смеются над ним. — Пожалуйста, — умоляет он. — Она никогда не говорила мне.
— Лгала? — спрашивает один, фыркая. — Наберись мужества и признай это, мужик.
— Вы меня убьете, — плачет он.
Они не реагируют на это заявление.
Листья и ветки хрустят под их весом, они идут все дальше и дальше от дома и вверх по холму в сторону кладбища.
Я прищуриваюсь и едва могу различить их фонарики. Куда они идут? Неужели они действительно планируют убить его? Или просто поиздеваться над ним? Я не могу не знать.
Приняв решение, я встаю, натягиваю толстовку на голову, и устремляюсь за ними.
Я следую за их фарами, стараясь держаться достаточно далеко позади них, чтобы меня не заметили. По пути я натыкаюсь лишь на пару деревьев. К тому времени, как мы достигли вершины холма, я вспотела и запыхалась. Кладбище наконец появляется в поле зрения, и я оглядываюсь назад через плечо, но все, что я вижу, — это темнота. Дом больше не виден.