Даже на работе я то и дело отвлекаюсь на мысли о ней. Ее бессмысленные сообщения, дурацкие прикольные картинки из разряда шутки за триста. Я тону в этой полноводной реке, но не делаю попыток выплыть, потому что мне все нравится. Мне нравится, как она смотрит на меня — то со щенячьим восторгом, то, как маленькая разъяренная бестия. Нравится ее отзывчивость в постели. Я леплю из нее то, что хочу, прививаю вкус к хорошему сексу и экспериментам. Лерка только охает, когда я делаю с ней что-нибудь «противозаконное», а потом смеется и провоцирует на дальнейшие подвиги.
Мой рыжий ураган, которым я никак не могу насытится. Когда-нибудь это произойдет, но пока я пью наше общение жадными глотками.
Сегодня у нас обед в крошечном, но уютном Мерлене. Об этом месте мало кто знает. У него нет рекламы и ярких вывесок, зато высокий ценник и особая атмосфера.
Не для всех.
Я, не торопясь черпаю суп, а она самозабвенно всасывает длинные спагетти. Ее губы блестят от соуса, снова наталкивая на мысли, что для них есть лучшее применение. На моем члене. Глубоко, так чтобы слезы на глазах выступили, а шелковый горячий язык порхал по стволу…
— Фто? — замирает, перехватывая мой взгляд. Потом втягивает конец макаронины и тянется за салфеткой. — Чего ты на меня так смотришь?
Я усмехаюсь:
— Тебе лучше этого не знать.
— Почему?
— Маленькая еще.
— Так! Попрошу без оскорблений. Я, между прочим, вполне себе уже совершеннолетняя личность.
— Ешь уже, личность.
С аппетитом у Леры все в порядке, поэтому она наматывает макароны на вилку и уминает их с таким кайфом, что мне даже завидно. Хотел бы я получать столько удовольствия от простых вещей.
— Ты так смотришь, будто хочешь попробовать, — протягивает вилку мне.
— Нет, спасибо.
— Ладно тебе. Никто не смотрит. Тяпни! — подначивает меня и с какого-то лысого хрена я ведусь. Съедаю эти несчастные макароны и чувствую себя редкостным идиотом. Но счастливым.
Вознесенская чопорно кивает:
— Молодец. На человека становишься похож, а не на карася замороженного.
За карася, конечно, потом получит. Она это понимает. И ей плевать. Облизывает сочные губы, прекрасно зная, что я на них залипаю. Улыбается.
Я тоже улыбаюсь. Но спустя ровно тридцать секунд сказка рушится.
Двери распахиваются и в зал входит Щеглов. Наши бизнесы не связаны, но мы регулярно пересекаемся на благотворительных вечерах и прочих сомнительных мероприятиях.
Ему около пятидесяти. Неприятный. На макушке лысина, брюки едва удерживаются на объемном животе, а еще он постоянно промакивает платком потный лоб и делает громкое «пфф».