С трудом удерживая дрожь, опускаю глаза и вижу нашу последнюю переписку с его женой.
Твою мать!
— Кто тебе разрешил хватать мой телефон? — выдаю первое, что приходит на ум, за что тотчас расплачиваюсь. Стас меня выталкивает в коридор. Голую, мокрую. Поскальзываюсь и не удержавшись, падаю на пол, больно царапая бок о тумбочку.
— Зачем она просила об этом? — ревет медведем над самым ухом, а я не могу встать. От страха ноги-руки не слушаются, слезы глаза застилают.
Прижав руку к саднящему боку, пытаюсь от Бурова отстраниться.
— Зачем??? — снова орет.
— Я не знаю, — икаю от подступающих слез.
Со мной в жизни так не обращались. Всегда холили, лелеяли, поклонялись, а тут такое! Просто шок, настоящий пробирающий до самых печенок.
— Не ври мне, дрянь! — ярится Стас.
— Я не знаю! Сам разбирайся со своей женой!
— Не переживай, разберусь. А твоего духа, чтоб поблизости не было! Понятно? Увижу, прибью! — торопливо одевается, и, не глядя на меня, выскакивает из квартиры, громко хлопнув дверью.
Зверюга! Я даже подумать не могла, что спокойный, улыбчивый мужчина может стать таким.
Взглядом нахожу телефон, который он в порыве злости отбросил в сторону, и расползаясь по полу сырыми ногами бросаюсь к нему. Цел, работает! Слава Богу!
Непослушными пальцами набираю нужный номер и слушаю гудки. После пятого мне наконец отвечают:
— Слушаю! — голос резвый, радостный, чуть запыхавшийся.
— Ты дома?
— Да, — буквально пропевает она. — Сейчас собираюсь и ухожу. А что?
— Стас влез в мой телефон и нашел нашу переписку.
На другом конце повисает тишина.
— Лика?
— Что… что ты ему сказала?
— Ничего. Он в ярости. Едет домой, — говорю и сбрасываю вызов.
Женская солидарность. Я ее предупредила, дальше пусть сама.
Лика
Стою посреди комнаты, одной рукой уснувший телефон к уху прижимаю, второй стискиваю кружевные трусики, которые когда-то купила, чтобы с мужем годовщину первого поцелуя отметить.
В тот раз облом, в этот походу дела тоже.
Сука! Они несчастливые что ли?
Стоит только к ним прикоснуться, и все рушится!
Смотрю на свое растерянное отражение в большом зеркале и понимаю, что влипла, по самые уши.
Стас узнал о нашем общении с Леркой, о том, что просила забрать его. И теперь на всех парах несется домой, чтобы устроить разборки.
Проклятье! Доигралась ты, Анжелика! Доигралась! Надо было самой этот разговор заводить, теперь все сложнее будет в сто раз.
С тяжким вздохом закидываю несчастливые трусы в глубь шкафа, распускаю уложенные волосы и иду умываться.
Вечер, на который я возлагала такие надежды, накрылся медным тазом.
Может, свалить пока не поздно? Пусть мечется по пустой квартире, да на стены орет…