– Кто-то стал бы жалеть меня, кто-то искать встречи. Иные принялись бы изучать, как последнюю диковинку. Многие трепещут перед памятью драконов, но большинство боится и ненавидит нас.
Дракон проговорил это с такой тоской, что Лане стало стыдно за свой народ:
– Не все же люди такие, как Ирлин. Есть и другие, как Розендар, как Кая… Кстати, она знает?
– Другие? Люди не так уж сильно отличаются друг от друга. Нет, Кая не знает, – дракон усмехнулся, – Все-таки ревнуешь.
Лана пропустила его замечание мимо ушей.
– Остались еще другие драконы?
Повисла пауза. В темноте Лана видела, как Горгорон ласково провел рукой по цепям, что лежали вокруг него:
– Ты знаешь, что это?
Лана кивнула, вновь досадуя на свою забывчивость:
– Да, Розендар рассказывал. На этой цепи держали последнего короля драконов.
– Он отдал жизнь, защищая меня…
– Мне очень жаль, – Лана не знала, что сказать. Ей действительно до слез было жаль его, но как передать это словами? Впрочем, драконий чародей, наверняка, и так все чувствовал.
– Некого жалеть, кости драконов давным-давно истлели в земле. Я – последний дракон! – с этими словами он в сердцах сдернул с глаз повязку. – Я видел, как они уничтожили всю мою семью.
– Но как же так? – Лана старалась, чтобы голос не дрожал, но слезы были близко. – Ведь драконы – такие могучие существа, – она чуть было не сказала «звери», но вовремя спохватилась, что Горгорону такое определение вряд ли понравится. – И сильные чародеи. Как людям удалось истребить их всех?
– С помощью этого, – в темноте Лана услышала негромкий звон цепей. – Это орихалк. Ты слышишь, как он поет?
Лана прислушалась, но то, что воспринимало ее слабое магическое чутье, сложно было назвать песней.
– Скорее он пищит, очень неприятно, словно стая комаров, – девушка передернула плечами. – Я знаю, этот металл блокирует магический Поток, лишая его обладателя возможности колдовать.
– Верно. К тому же, крылатое племя никогда не было многочисленным, – Горгорон перебирал в руках лоскут черной ткани. – Это все твои вопросы?
– Нет, – девушка поспешно ответила и замолчала, собираясь с духом. Наконец, она решилась задать тот самый важный вопрос, что не давал ей покоя все последние дни, – Неужели я тебе совсем не нравлюсь, Гор? Я ведь очень красивая. Жаль, что ты меня не видишь, – добавила уже тише.
Вновь повисла пауза, и Лана пыталась уловить отголоски эмоций собеседника. Он был взволнован и потому не очень старался их скрывать. Наконец проговорил, и голос его был непривычно хриплым от смущения:
– Очень нравишься и даже более, но…