– Но? – Лана переспросила одними губами.
Горгорон взял себя в руки и продолжал уже ровным голосом:
– Тебя не пугает неопределенность моего будущего? Неопределенность будущего всего этого мира?
– Пугает немного…
– Немного? – казалось, Гора развеселил ее ответ.
– Почему нельзя покинуть гибнущий мир, уйти через один из порталов? – глаза Ланы уже очень хорошо видели в темноте, и она осторожно пододвинулась к собеседнику. Он сидел, опершись на одну руку и склонив голову к плечу.
– Я не брошу свой родной мир. Это мир моих предков, мир Истрос – земля драконов. Облачная Академия стоит на самой высокой вершине Драконьего Хребта там, где когда-то был первый королевский дворец.
– От этих слов веет беспросветной тоской и безысходностью. Как ты живешь с этим внутри? – Лане очень хотелось протянуть руку и погладить седую прядь волос Горгорона, но она сдержалась.
– Я живу во мраке. Так почему ты удивляешься, что душа моя черна?
– После того, как я помогла тебе запечатать выход в свой родной мир, мое будущее теперь тоже неопределенно. И тоже связано с миром Истрос, – Лана старательно проговорила незнакомое слово, – и с тобой.
Девушка взяла руку дракона-чародея, в которой он держал свою повязку, и поднесла к губам, собираясь поцеловать, но он не дал ей сделать этого. Вместо этого он мягко сжал ее пальцы своей широкой ладонью. Посчитав это хорошим знаком, Лана продолжала:
– Я ведь нашла спрятанный Осколок. Это значит, что у меня есть истинная пара?
– Возможно, – Горгорон осторожно гладил пальцы Ланы, и она с замиранием сердца следила за его движениями. – Но в подземелье ты Осколка не нашла, хотя он там был.
– И метки у меня нет, – девушка вздохнула, а Гор принялся ласкать ее ладонь, ту самую, на которой не было метки.
– Правильно, ведь ты человек.
– Но как же?.. – У Ланы было так много слов в голове, что она не знала, с каких лучше начать. – Тогда, в библиотеке разве ты не почувствовал? И потом, в тренировочном зале, и в подземном мире, когда я тебя лечила. И сейчас, когда Ирлин…
Лана задохнулась от обилия эмоций – своих и Горгорона при упоминании о поединке с аристократом.
– Это было удивительное чувство, невероятное, волнующее, трепетное…
– Как много определений, – Горгорон поднес руку Ланы к своему лицу, и она ощутила на коже его дыхание, почувствовала, как трепещут крылья его точеного носа.
– Я чувствовала себя целой, – Лана продолжала, хотя формулировать мысли становилось все сложнее, ее вновь баюкал теплый ветерок, даря чувство покоя и одновременно волнительного ощущения чего-то необыкновенного. – Будто всю жизнь до этого жила лишь половинка меня, а тут вдруг нашлась вторая, и я стала вся цельная.