До церемонии оставалась всего пара минут, а друзья еще спорили о способе преображения. Студенты настаивали на подаче максимального тока прямо к органу Троекурова, для чего требовалось прикрепить электрод к павшему графскому члену. Осторожный Авдеич предлагал использовать проверенный ранее метод и крепить электрод за ногу. А Женька крутил головой, разглядывая образа на иконах, тяжелые канделябры и прочую утварь, обильно украшавшую графскую обитель. Старинные предметы разных эпох и стилей собранные в общую кучу создавали впечатление головокружительного богатства и ошеломляющей безвкусицы.
– А ты как думаешь? – толкнул локтем Женьку Авдеич.
– Это ж какой вкус надо иметь, чтобы вот так…, – задумчиво ответил Женя, пребывая в мыслях об убранстве барского дома. – На хрен нужно…, – не закончил он свою мысль, снова предавшись размышлениям.
Однако председатель понял Женьку буквально.
– За хрен так за хрен! – махнул рукою Авдеич, понимая, что всех ему не переспорить.
Троекуров в белой до полу полотняной рубахе прибыл в зал в сопровождении челяди. Он на ходу раздавал распоряжения слугам. Кого-то надлежало облить говном, кого-то обмазать калом. Друзья не смогли понять, идет ли речь о физическом действии, или граф использует эзопов язык. По мере получения распоряжений холопы один за другим выбегали из залы. Взойдя на помост, Троекуров отдал последнюю команду. Какого-то блогера надлежало встретить вечером у подъезда и провести воспитательную работу железной трубой.
Отпустив последнего слугу, граф скинул рубаху и предстал перед друзьями в одном нательном кресте и синих тюремных наколках. Православные сюжеты главенствовали на теле Троекурова. Здесь были луковки русских церквей, Георгий Победоносец и иные святые образы, ангелы, демоны, Ленин и Сталин. Богатством и разнообразием отличались также нательные надписи. Фразы, написанные по-старославянски, перемежались мудреными японскими иероглифами. Из всех существующих жанров Троекуров выбрал эклектику, что легко объяснить строением графского мозга, о котором мы ранее упоминали.
Граф поцеловал руку попа, троекратно перекрестился и полез в судно. Лекарство вспенилось, принимая меченое тело Троекурова. Онуфрий забубнил басовито:
– Прежде Креста Твоего, Господи, гора Небеси подобящися, и облак, яко сень, протязашеся, Тебе преобразующуся…
Одновременно Онуфрий опустил золотой крест на цепи в корыто с лекарством и начал водить им по кругу, пуская пузыри.
Друзья недоуменно переглянулись – крест не был предусмотрен программой мероприятия. Однако это не стало самой большой проблемой, проблемой было прищепить графский член электродом.