Деревенские после разрухи распада колхозного строя были рады вернуться к труду и социалистическому соревнованию, которое Троекуров все же сохранил. А воровать с барских полей было даже удобнее, чем с колхозных.
Кроме продукции сельского хозяйства Троекуров забирал из деревень красных девок для своего двора. Графская дворня жила отдельно, занимаясь домом, конюшней, псарней и прочим приусадебным хозяйством. Для охраны всего этого добра граф нанял донских казаков, славившихся почитанием бога, традиций и особой свирепостью.
Когда Троекуров занемог после сеанса гальванизации потенции, дела в хозяйстве зашатались. Бывший мажордом Прохор, хоть и избранный главой поселения, авторитетом у дворни не пользовался. Дорвавшись до власти, Его Высокородие много воровали и пользовались служебным положением, вступая в связи с молодыми бабами. За это дворня окрестила Прохора «тушинским вором». Вечно поддатый пресс-секретарь главы поселения Мишка Леонтьев, как ни старался, имидж Прохора исправить не мог.
Осень сыпала редкими дождями и прорастала грибами в лесу. Граф лежал в искусственной коме, отсвечивая новым золотым прибором, толку от которого, впрочем, не было никакого. Дела в имении шли все хуже, и народ все чаще стал обращаться к Марфе-Посаднице, которая вместе с нашими друзьями сидела в темнице.
Чувствуя, что власть утекает из рук, Прохор решил извести Марфу, приказав подсыпать ей в кислый хлеб плевел спорыньи. Но кухарка вовремя предупредила графиню и дело не вышло. Тогда Прохор собрал поселковый совет из кравчего, ловчего и стряпчего, чтобы отрешить Марфу от Троекурова, ввиду невозможности исполнить последним супружеский долг. Стряпчий бумагу составил, совет вписался, но бюрократы из районного ЗАГСа бумагу не приняли.
В это время «забродили» казаки, разочарованные положением. Прохор из жадности стал выдавать им вместо овса жмых и солому. Казаки собирались группами и высказывали недовольство.
Ситуацию в поместье легко обрисовать словами русского классика: «Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме гувернанткой… Дети бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой… повар ушел со двора, во время самого обеда; черная кухарка и кучер просили расчета». В общем, в поместье был настоящий бардак.
Толпа в центре усадьбы густела с каждым днем, жужжа как пчелиный рой. Как-то незаметно количество перешло в качество, и вот уже раздались ясные голоса, что царь ненастоящий, и в воздухе замелькали предметы садового инвентаря, включая грабли и вилы. Идея наконец обрела материальную силу: толпа кинулась в барские покои искать самозванца Прохора и Мишку Леонтьева. Не отыскав виновных, которые заранее скрылись в столице, кинулись в ноги к Марфе просить вернуться на царствие. Марфа хоть и читала романы, играя на арфе, была женщиной деловитой. Она с достоинством приняла бразды управления и первым делом направилась навестить мужа.