— Да, — не стал я юлить, едва не поморщившись от того, что Андрей понял, с кем я разговариваю, и напрягся, смотря на меня пристальным взглядом.
— Отлично. Передай ему, пожалуйста, что если он хочет встретиться и поговорить, пусть найдет время сегодня. Место и время я перекину СМС.
Нервно крутила в руках почти остывшую чашку с кофе, который сейчас казалась мне пресным и безвкусным. В данный момент я почти сожалела о том, что не курю: это было бы очень кстати, чтобы успокоить нервы.
Видимо, гонимая переживаниями, я приехала аж на час раньше заявленного времени, и вот сижу тут уже полчаса, понимая, что до момента встречи со своим прошлым времени становится нестерпимо мало. От этой мысли вновь напала паника, а кружку в руках пришлось сжимать сильнее, чтобы унять дрожь в пальцах от скорых перспектив.
Чтобы отвлечься, стала вновь прокручивать в голове разговор с Санькой:
«— Мам, этот дядька… он мой папа? — стоило нам раздеться, прямо спросил у меня сын, заставив меня вздрогнуть, словно от удара.
Вопрос был настолько конкретным, что юлить и увиливать совершенно не получалось. «Да» или «нет», вот и все варианты. И, в первое мгновение я почти соврала. Возможно, так было бы лучше. Во всех отношениях лучше. Но после, я посмотрела в серьезное и любимое лицо сына и… не смогла. Сашка достоин знать правду. Он был терпеливым и не по годам понимающим ребенком, никогда не мучая меня вопросом «где же папа, и почему в других семьях он есть, а у нас нет?». Он заслуживал знать правду сейчас, когда отнекиваться было бессмысленно. Уже хотя бы за его терпение, Сашка заслуживал. Я уже молчу о том, что он — мой сын и так нагло обманывать его — себя и его не уважать.
— Да, — тихо ответила я, опустив взгляд и ощущая волну стыда и отчаяния. Стыдно было перед сыном. Так стыдно, что плакать хотелось. Особенно от того, как именно он узнал о том, что отец у него есть.
Приготовилась к обоснованным обвинениям и заслуженным упрекам… но сын, как всегда, удивил своей рассудительностью. Подошел, обнял меня за плечи, отчего слезы из глаз все же покатились, а из груди вырвалось первое рыдание, потому пришлось прикусить губы. Судорожно вцепилась в кофту Сашки, боясь, что он отстраниться.
— Он плохой? — прогундел Санька вопрос мне в волосы. — Поэтому вы не вместе?
Горло перехватило спазмом, но я была вынуждена отрицательно покачать головой.
— Нет, любимый. Он — не плохой человек, — погладила я Сашу по плечу, прижимаясь к нему теснее, пока по щекам все бежали и бежали слезы.
— Мам, он тебя обидел? Поэтому ты плачешь? — с толикой паники в голосе спросил мой маленький защитник. Такой большой-маленький мужчина у меня растет, что невольно гордость за душу берет.