Судя по всему решительный вид Панина, а более всего известие о непомерном выкупе полученном с Кафы подействовали на осман и они, низко поклонившись, поспешили ретироваться.
Между тем Позднеев не терял времени даром и успел не только найти тяжелые пушки на больших деревянных колесах, но и доставить первую из них к цитадели. В отличие от стоящих на русских галерах «грифонов» она была довольно длинноствольной и отлита из бронзы. Нашлись к ней и ядра, весом не менее чем в полпуда каждое, но при этом вытесанные из белого с желтоватыми прожилками мрамора.
— Что за люди? — сокрушенно вздохнул полковник. — Нет бы их такого камня храмы ставить, они вон что… сущие, как это, варвары!
— Я еще велел пушкарей с галер кликнуть, — похвалился сотник. — Чтобы, значит, было кому управляться.
— Чего же мы ждем? — удивился Федор. — Пусть в таком разе заряжают!
— Так ведь полчаса еще не прошло? — осторожно возразил арнаут.
— А у меня часов нет, — пожал плечами Панин. — И вообще, пусть быстрее чешутся. Недосуг нам ждать!
Пушка басовито и оглушительно рявкнула, извергнув густое облако порохового дыма. Тяжелое каменное ядро с гулом пролетев короткую дистанцию, врезалось точно в створку ворот, брызнув во все стороны мраморными осколками и деревянной щепой, заставив при этом всю башню содрогнуться.
— А ну давай еще! — Азартно выкрикнул полуоглохший стольник.
Но не успели они перезарядить пушку, как над цитаделью замахали белыми полотнищами.
— Чегой-то они? Неужто надумали что? Киря, сходи, разузнай. А вы братцы, — распорядился Панин к пушкарям, — время не теряйте, делайте свое, готовьте выстрел.
Вскоре арнаут вернулся.
— Рассказывай.
— Они просят, чтобы мы не входили в крепость и не грабили лавки, не забирали девок в ясыри.
— А нам что?
— Тогда согласны заплатить тридцать тысяч дукатов и выдать двадцать бочек пороха. Пушки отдавать не хотят.
— Ишь, черти! Торговаться со мной вздумали. Ну, значит, не судьба им дожить до заката. Стреляй ребята!
Вскоре подтянулись еще два орудия, и пошла пальба. Били не только из большого калибра. Расторопный Позднеев и Татаринов умудрились стащить со стен несколько турецких кулеврин и тоже принялись садить по воротам. Стреляли из мушкетов и самопалов солдаты и казаки. Если поначалу турки отвечали, но вскоре их подавили метким огнем из тяжелых пищалей.
Спустя полчаса створки, разбитые и раскуроченные, с каким-то почти человеческим стоном, заскрежетав, рухнули на булыжники мостовой.
— А ну, пушкари, выкатите поближе пушку и добавьте дробом! Митрофан, строй первую сотню, Киря, где твои арнауты, пришло время показать, чего вы стоите! Мишка, давай своих казаков сюда, пойдем на приступ! Остальным огонь по бойницам и зубцам стен, чтобы ни одна сволочь не смела головы показать!