— Что?!
— Да. Одну из тех, что мы захватили под Азовом. Они попытались взять ее на абордаж, и непременно добились бы своего, не будь у нас преимущества в силах. Поэтому отходя, просто разбили ей борт и были таковы. Никто не посмел их преследовать. И если вашему величеству будет угодно узнать мое мнение, то я полагаю, что ваши капитаны были правы. Им еще рано на равных тягаться с турками.
— Ты так думаешь?
— Я не первый год в море, государь и, смею надеяться, немного разбираюсь в своем ремесле. Пока что нам везет, но это не будет длиться вечно. Будь у наших врагов немного больше сил, дело могло кончиться плохо.
— И что, по-твоему, нужно делать?
— Все то, что вы уже делаете, ваше величество. Строить корабли, плавать по морям, учить людей и придет время, когда у вас появится настоящий флот.
— Ладно, я тебя понял. Скажи только, что с Варной?
— А что с ней сделается? Скопившиеся на ее рейде торговцы горели так, что мы не смогли бы подойти к берегу, даже если бы захотели. А к тому временим, когда они догорели, местные жители наверняка успели покинуть свои дома и укрыться в крепости.
— Значит, контрибуции нам не видать?
— Увы.
— Ну и черт с ней, — откинул я голову на подушку.
— Вам плохо? Может позвать этого бездельника О´Конора?
— К дьяволу коновала. Лучше кликни кого-нибудь из моих спальников.
— Я сейчас распоряжусь, чтобы их выпустили.
— Что?
— Когда стало понятно, что ваше величество ранены, — немного помявшись, поведал мне шкипер, — придворные стали шуметь и требовать, чтобы мы вышли из боя и занялись вашим спасением. Пришлось посадить их в канатный ящик.
— Хорошо, что ты не стал их слушать.
— Я давно служу вам, — скривил губы в легкой усмешке норвежец, — а потому знаю, каков у вас нрав.
— Ладно. Ступай. Хотя…
— Что, государь?
— Что с командами брандеров?
— Как ни странно, эти прохвосты уцелели, и теперь ждут вашей награды.
— Это хорошо. Вот оклемаюсь маленько и пожалую их.
— Вам действительно нужно отдохнуть. Постарайтесь заснуть, ваше величество.
— Заснешь тут, — пробурчал я, — какая-то хрень капает, как кувалдой по мозгам бьет…
Дальнейшее я помнил не слишком хорошо. Кажется шторм, о котором упоминал О´Конор усилился и наш изрядно болтало на волнах, а возможно все дело в моем самочувствии. Помню только, что за мной ухаживали, поили, меняли повязки, а затем я снова проваливался в черное забытье.
Впоследствии мне сказали, что это продолжалось три дня кряду, но тогда, казалось, что прошла целая вечность. Но однажды, несмотря на слабость я почувствовал, что мне стало лучше.
— Эй, кто там? — позвал я, еле шевеля потрескавшимися губами.