Однако оставлять такую ораву привычных к военному ремеслу людей с непонятным статусом у себя в тылу было, по меньшей мере, неразумно. Поэтому я велел им собраться у стен Кафы, куда пригласили и преосвященного Серафима.
Пришли, разумеется, не все, но около тысячи человек народу толпилось. Перед разбитыми для меня шатром с навесом шпалерами выстроили мекленбуржцы и стрельцы, а вокруг на всякий случай гарцевали казаки Татаринова.
Митрополит вместе с выборными людьми от секбанов уже ожидали меня, вместе с Рожковым, которому в очередной раз пришлось выполнять роль толмача. Подъехав, я первым делом подошел к церковному иерарху под благословление, после чего нам подали кресла. Мне побольше и поудобнее, Серафиму досталось седалище поскромней, но тот неожиданно остался стоять.
— Не пристало мне садиться в присутствии вашего величества, — просто объяснил он свой поступок. — Ведь я пришел как проситель за жизнь своей паствы.
— Как угодно Владыка, — пожал я плечами, устраиваясь поудобнее. — Для начала, желаю выразить тебе нашу монаршую благодарность и неизменное благоволение, за то, что ты уговорил духовных детей своих не лить кровь понапрасну. Сие мы ценим и безмерно одобряем. Мы же со своей стороны, наше обещание так же исполнили и всем сдавшимся даровали жизнь и прощение прежних прегрешений.
— Чем же мы виноваты перед вами, государь? — округлили глаза, собравшиеся начальные люди «псарей», что в переводе на персидский и звучит как «секбан».
— Запамятовали? — участливо поинтересовался я. — Ничего страшного, напомнить недолго. Вы, сукины дети, — на ходу скаламбурил я, — а также отцы-деды ваши, служили верой и правдой ханам, которые многие лета терзали нашу землю. Жгли, убивали, грабили, уводили полон. Не жалели ни стариков, ни детей и даже храмы Господни не могли служить им убежищем.
— Мы люди подневольные, — попробовал возразить кто-то из болюкбаши[37], но на него зашикали, заставив молчать, пока Мекленбургский дьявол не приказал всех убить.
— Но мы милостивы и прежним вас не попрекаем! Однако и оставить все как есть нельзя. Давайте определяться, как дальше жить будем?
— Мы в вашей власти, — вздохнул Серафим, очевидно несколько иначе предполагавший ход нашей встречи. — Как повелите, так и будет.
— Что же, в таком случае, полагаю, у вашей паствы есть три пути. Первый — вернуться в истинную православную веру и пойти на службу нашему величеству. Второй — перейти в наше подданство и переселиться в наши земли. Кто пожелает, может отправиться в Россию, остальные могут основать поселения по берегам Азовского моря. Во внутренние дела ваши вмешиваться не стану и первые десять лет ни дани, ни иной службы, кроме как оборонять свои городки не потребую. Тем же, кто поселиться в иных городах нашего царства налоговая льгота будет всего три года.