— Ты, кажется, был управляющим в одном из поместий клана Ширин? — прищурил глаза Ахмет.
— Верно, — кивнул тот.
— И что же тебе надо?
— У меня отняли сына. Я хочу вернуть его назад.
— Убирайся, у меня никого нет!
— Я с тебя кожу с живого сдеру! — посулил измученный разлукой с сыном отец. — Хватайте его ребята!
Пришедшие с Рожковом товарищи недолго думая схватили работорговца и принялись сдирать с него халат.
— Ты с ума сошел, сын иблиса! — завопил старик. — Говорю же тебе, нет у меня больше рабов. Все ушли! Я разорен!
— В самом деле, господин Рожков, — вступился за купца Попел. — Государь обещал защиту мирным жителям. Вы не можете нарушить его слово!
— Уйди, лекарь!
— Я уйду, но вернусь с солдатами. Это мой долг!
— Ладно, — сдался Михаил. — Пусть покажет все свои клети. Пока сам не посмотрю, не поверю!
— Это разумное требование, — согласился с ним Вацлав, и обратился к купцу. — Покажите этим людям все, что они требуют. Это в ваших же интересах!
— Хорошо, — кряхтя, согласился Ахмет. — Смотрите, мне нечего скрывать.
Рожков и пришедшие с ним люди бросились в дом, оставив работорговца на попечение чеха и его подружки, и буквально перевернули все верх дном. Заглянули в каждый уголок от крыши, да погреба. Осмотрели все сундуки и кладовки и даже проверили котлы на кухне, но тщетно. В конце концов, убитый горем отец схватил топор и принялся крушить все вокруг, вымещая свое бессилие и зовя сына, — «Коля! Николенька! Сыночек! Где ты? Отзовись!», дойдя до полного изнеможения, он остановился и отбросил в сторону оружие.
— Все зря, все зря, — простонал несчастный отец, сжав голову руками.
— Пошли что ли? — спросил кто-то из его товарищей.
— Тише, — внезапно подала голос Нахат. — Я что-то услышала!
Все буквально замерли, и через несколько секунд уже не одной черкешенке показалось, что откуда-то из-под земли донесся еле различимый шум.
— Говори, откуда? — К Рожкову эта призрачная тень надежды вернула силы. Подскочил к работорговцу и вцепился скрюченными как когти пальцами, тряся турка как тряпичную куклу.
Голова Ахмета болталась на худой шее, редкие желтые зубы обнажились в оскале, но он толи от испуга, толи из упрямства продолжал молчать.
— Остановись, безумный. — Поспешил вмешаться Попел. — Ты же задушишь его. И кто тогда нам поможет?
— Оставь старого шайтана. Кажется я припоминаю! — заявила девушка. — Есть у него еще одна яма для самых строптивых рабов. Я сама в ней сидела!
— О чем ты говоришь? — удивился Попел. — Мы обыскали здесь каждый дюйм.
— Постой! — перебила его черкешенка. — Меня упрятали туда ночью, было темно, но кое-что я все же запомнила.