Микки старательно обвешивала пакетами Майка, Майк старательно пытался сразить девицу своей силой и выносливостью. Может, кто и поверил в бескорыстное желание паренька таскать за мной сумки, но я точно знаю, что не отправься со мной Микаэлла, и Майк остался бы в школе. Ну право слово, меня дети любят, но не настолько же! Так что нежную привязанность мальчика-оборотня к девочке-фавну я уловила молниеносно.
— А теперь куда? — поправив стопку тетрадей в руках у Майка, уточнила Микки.
— В школу, — со вздохом отсчитав все выделенные деньги, призналась я. — Такая ноша не способствует прогулкам.
— Все хорошо, — горячо заверил меня оборотень. — Мне не тяжело, мэса. Сумки очень легкие, а оборотни выносливые.
Я понятливо улыбнулась пареньку. Что же, если так ему хочется, то можем продлить прогулку по городу. Кивнула детям, и мы вывалились из душного магазинчика в гулкий и дымный город. Зима все еще терпеливо ожидала своего часа, но ее приближение выдавали мелкие снежные хлопья, то и дело появлявшиеся в морозном осеннем воздухе. Небо, серое и хмурое, нависало над городом, словно насаженное на шпили высотных зданий. Рассеянный свет от солнца слепил глаза и вгонял в сонливость. Город вокруг напрочь утратил краски осени, и теперь деревья уныло торчали из кадок чернеющими корягами, мостовые покрыл тонкий слой инея, и только вывески магазинов и кофеен призывно пестрели яркими надписями.
Мир пара и камня, как мало в нем жизни, всюду машины, всюду металл и холодный расчет. Сейчас, не прикрытый золотом листвы или болезною снега, город выглядел особенно недружелюбно и хмуро. Как, оказывается, мало нужно людям для счастья: лучик света, пара снежинок. А ведь большинство думает, что миллионы и слава. Я плотнее завернула шарф на шее и сунула руки в муфту. Микки заботливо натянула Майку шапку на уши, а сама «нырнула» в бездонный капюшон своего пальто.
— Предлагаю пройти одну остановку пешком и выпить чаю в кондитерской «У Франко», — ежась от ветра, предложила я.
Микки радостно взвизгнула, Майк посуровел. Какой хороший мальчик, сразу подумал о том, кто будет платить.
— Мы сэкономили на покупках и заслужили компенсацию за труд, — объявила я. — Думаю, мэтр-директор простит нам три чашки чая.
Теперь и Майк выглядел веселее. Вот такие повеселевшие и предвкушающие распитие облепихового чая в тепле, мы и двинулись дальше. Толпа прохожих ворчала и толкалась, кто-то ругнулся и пнул погнутую медную кружку, стоявшую перед попрошайкой. Старуха, скрюченная и нечесаная, сидела у стены одного из магазинов и понуро глядела на ноги прохожих. Кружка с грохотом покатилась по брусчатке, рассыпая по заиндевелым камням небогатое подаяние несчастной. Мелочь катилась и звенела, ныряя прохожим под ноги.